Плетельщица снов - Наталья Журавлёва

В деревне я собирала и использовала в плетении все, что могла найти: кусочки коры, сухие веточки, смолу, солому, небольшие камешки, каштаны и орехи, перья птиц. Несколько раз в год Вуна брала меня с собой в трехдневный поход к руслу Великого ручья за речными ракушками.

Наставница говорила: «Если хочешь сплести добротный сон, нужно использовать элементы всех стихий». При этом Вуна так и не научила меня, как вплетать в сон элементы огня. Может, она и сама не умела? Впрочем, для яркого сна вполне хватало и элементов трех стихий.

Проходя мимо своей будущей лавочки, пока еще закрытой ставнями, я ощутила, как внутри вновь разливается тепло. До сих пор не верится, что я открываю собственную лавку снов в Бергтауне. И все-таки это правда. Разрешение золотой улиткой лежало на тумбочке у моей кровати в гостевом доме, а значит это действительно моя реальность.

Я улыбнулась, и не сбавляя шага, направилась к горному массиву. Мои рассуждения были простыми: если отсюда исходит сама магия, то где еще собирать природные элементы для рукотворных снов, как не в Магических горах.

Проходя мимо ресторана Курта, я заметила на веранде худенькую брюнетку с короткими волосами. Девушка расставляла цветы в вазы на столиках. Догадавшись, что это и есть Софи, я решила зайти познакомиться и поблагодарить за возвращение моей сумки.

Сестренка Курта оказалась очень милой и до ужаса стеснительной девушкой. Его самого в ресторане не было. Наверно, отправился куда-то по делам. Мы с Софи немного поболтали ни о чем, и я отправилась дальше.

Я шла вперед и вверх по узкой горной тропинке, по пути собирая все, что могло пригодиться в работе. На душе было легко и радостно. Близился закат, но сумка моя быстро заполнялась, и я была уверена, что вернусь в город еще до темноты.

Теперь у меня были веточки и цветы различных горных растений, которые нужно будет подсушить, прежде чем пускать в работу. Сильно оттягивали мне плечо и заброшенные в сумку небольшие угловатые камни: от совсем черных и темно-красных до желтых с оранжевыми вкраплениями. Белые камушки, отшлифованные почти до идеальной формы, я собрала в ледяной воде горной реки, как и милые речные ракушки.

Недалеко от шумного горного потока я присела, чтобы немного отдохнуть и перевести дыхание.

Отсюда был хорошо виден Бергтаун. Сейчас он казался мне маленьким котенком, свернувшимся клубочком у подножия величественных гор. Мне нравился этот вид. Нравилось вдыхать горный воздух и ощущать, как внутри меня разворачивается жизненная сила. Как ни странно, теперь я совсем не чувствовала себя одинокой, хотя по-прежнему была совершенно одна и так далеко от родной деревни.

Я обхватила руками колени и, положив на них подбородок, закрыла глаза. Вот она я, Мия Винд, сижу на склоне Магических гор и греюсь в лучах заходящего солнца. Неужели я все-таки уехала из Больших Котлов в город своей мечты?

— Мия? — голос раздался за моей спиной. — Что ты здесь делаешь?

Я вздрогнула, открыла глаза и обернулась.

Сзади стоял Курт.

Сейчас он не очень-то был похож на спокойного, немного застенчивого хозяина горного ресторанчика. Его темные волосы растрепались и торчали в разные стороны, точно грива. У правого виска, надежно зацепившись, выглядывал репей. Глаза горели желтым огнем. Парень тяжело дышал, словно пробежал огромное расстояние. Его лицо покрыла испарина, от тела, затянутого в черный кожаный костюм, шел жар, который ощущался даже на расстоянии, словно от вспененного коня.

— А ты? — только и смогла выдавить я.

Курт заметил мой удивленный, скользящий по нему взгляд. Его лицо мгновенно изменилось. Он несколько раз провел рукой по волосам, чтобы привести их в порядок. Ощутил под пальцами репей и, достав колючку из волос, бросил под ноги.

— Я просто гулял, — пожал он плечами, стараясь дышать ровно, потом отряхнул с куртки приставшие к ней травинки и листья. — Люблю горный воздух.

Наша неожиданная встреча и полудикий вид парня на мгновение заставили меня ощутить опасность. Хотя я не понимала, что именно напугало меня. Курт Корн точно не собирался на меня нападать. Он по-прежнему оставался милым улыбчивым хозяином «Пещеры». Просто в нем ощущалось что-то дикое, почти животное.

Парень подошел ко мне и сел рядом. Я сняла с его плеча влажный зеленый лист, надежно приклеившийся к коже куртки.

— Что это за растение? — спросила я, чтобы прогнать странное наваждение.

Курт перевел взгляд с моего лица на маленький зеленый листочек с острыми краями.

— Это горная ветреница. Она растет выше по склону.

Я посмотрела вверх — дальше тропинка круто уходила вверх. С такой легко можно было сорваться, сделав всего одно неверное движение.

— Ты спустился оттуда? — я кивнула на тропу.

Курт неопределенно пожал плечами.

— Такая прогулка кажется небезопасной, разве нет?

— Я здесь вырос, и с детства брожу по этим склонам, — отмахнулся Корн.

Я попыталась представить, каково это — с детства бродить не по заросшим полям, а по горным вершинам. Увлекательно, наверно.

— А вот что ты делаешь в горах? — Курт посмотрел на лежащую рядом со мной слегка испачкавшуюся сумку.

— Собирала разные мелочи для плетения снов.

Я похлопала сумку по туго набитому боку.

— Не такие уж это мелочи, судя по количеству содержимого, — рассмеялся Курт.

Отчасти это было правдой — больше всего я набрала элементов земли, чуть меньше элементов воды, а вот с элементами воздуха получалась проблема.

— Курт, а что в Бергтауне совсем нет птиц? — задала я вопрос, мучивший меня последние пару часов.

Он вопросительно поднял брови.

— Понимаешь, в качестве элементов воздуха я практически всегда использую в плетении снов перья. Там, откуда я приехала, найти перышки разных птиц можно где угодно: в полях, на окраине дороги, у домов, а тут я не нашла ни одного.

Это было правдой. За два дня я ни разу не видела в Бергтауне птиц.

— Так ты не знаешь?

— О чем?

— Там, где живут птицы Кру, остальные пернатые не селятся.

Я хотела сказать, что это, конечно, отличная шутка, но где же мне все-таки искать перья? Но вовремя заметила, что Курт смотрит на меня с совершенно серьезным выражением лица.

— Ты говоришь о говорящих птицах Кру? — уточнила я.

Он кивнул.

— Но, — я замялась, — их же не существует.