Противостояние - Игорь Валериев

– Аркадий Францевич, а малину этого Рогозы вы знаете? – перебил я вопросом сыщика.

– Знаю. На Лиговке их блатная хата. Сейчас отправлю кого-нибудь из филеров посмотреть, есть ли кто там.

– Я со штурмовой группой с ним поеду. Плюс агентов из Дворцовой полиции прихвачу. У них тоже богатый опыт такой работы.

Через два часа, за десять минут до полуночи я вновь сидел за рабочим столом в кабинете Кошко. Блатхата Рогозы была пустой, и пустовала она уже десять дней. Какой-то информации о местоположении этой тройки пока не удалось получить. И теперь оставалось только ждать их следующего хода.

– Аркадий Францевич, а Рубина и Рогозы у вас фото есть? И их негативы? – спросил я Кошко, желая ознакомиться с фигурантами.

Петрика я не знал; может быть, другие два знакомы, случайно. Всякое может быть.

– Есть, Тимофей Васильевич. К счастью, есть. Так что завтра с утра их фото размножим и найдем это трио. Никуда голубчики не денутся. Это только кажется, что Санкт-Петербург – большой город. На самом деле – большая деревня, где обо всех можно узнать, обращаясь к нужным людям. – С этими словами глава столичного сыска сходил к сейфу и вернулся к столу с карточками из плотной бумаги, на которых были наклеены фото и дано описание преступников.

– Это Рубин, – протянул он мне карточку.

Я внимательно рассмотрел на фото в анфас и в профиль представителя грузинского народа лет тридцати, с гордым выражением лица. Такого проще было представить в роли дворянина, даже князя, чем в роли преступника.

– Это Рогозников, – протянул мне Кошко вторую карточку.

Я всмотрелся в изображение медвежатника. Опять заворочалась чуйка. Возникло ощущение, что я его где-то видел. Или очень похожего на него человека. И тут в мозгу полыхнуло, а перед глазами всплыла картина моего доклада семейству Романовых после подавления мятежа великого князя Владимира Александровича четыре года назад.

– Удалось уточнить, кто этот товарищ Петр? – задал вопрос император.

– Так точно, ваше императорское величество. Это Прохор Федорович Рогозников, сын денщика великого князя Владимира Александровича – фельдфебеля Рогозникова Федора Николаевича, который служил в этой должности при князе с шестьдесят седьмого года. Прохор родился в семьдесят втором году. Был малолетней нянькой при Борисе Владимировиче, учился вместе с ним, получив неплохие знания и манеры. Обладал актерским талантом. Мог воплотить образы от старика-крестьянина до аристократа, за которым несколько десятков поколений предков. Последние пять лет выполнял различные щекотливые поручения великого князя.

– Щекотливые поручения?! Как-то мягко вы, господин полковник, назвали эти действия сына денщика моего покойного дяди, да и его самого. Связь с революционерами-террористами, организация через них покушений на меня и мою семью, попытка государственного переворота – это все подпадает под преступления против особы государя императора и членов императорского дома. Не так ли, господин полковник?! – жестко закончил вопрос Николай II.

Я встряхнул головой, прогоняя видение.

– Аркадий Францевич, а что известно о семье Рогозникова? – спросил я сыщика.

– Ходили слухи, что его отец служил кому-то из великих князей, чуть ли не великому князю Владимиру Александровичу. И что у него есть или был младший брат. Но это все слухи. Когда я разговаривал с Рогозниковым о краже у Юсуповых, он мне заявил, что не помнит своих родителей, а вырос на Сенном рынке, сколько себя помнит.

– Боюсь, слухи об отце Рогозы правдивы. И теперь я даже представляю, какая дама участвовала в похищении Нины Викторовны. Вспомнил, кого нарисовал Куликов.

– И кого, Тимофей Васильевич? Удовлетворите любопытство. – Сыщик с интересом смотрел на меня.

– Великую княжну Елену Владимировну, дочь великого князя Владимира Александровича, коего мои «черные ангелы» вместе с тремя его сыновьями уничтожили при подавлении гвардейского мятежа четыре года назад.

Кошко аж поперхнулся слюной и вытаращил в удивлении глаза.

– Но она же… – попытался сформулировать сыщик.

– По последним данным должна находиться вместе с великой княгиней Марией Павловной в герцогстве Мекленбург-Шверин, но если я не ошибаюсь, то великая княжна находится в столице в компании уголовников. Вот такой, Аркадий Францевич, интересный сюжет складывается. – Я хмыкнул, покрутив головой и замолчал.

– Великая княжна – и уголовники! Как такое может быть?! – эмоционально воскликнул Кошко.

– Рогоза с какого года? – задал я ему вопрос.

– Он точно не знает, но в паспорте стоит 1870 год, – быстро ответил сыщик.

– Значит, это старший брат Прохора Федоровича Рогозникова, сына денщика великого князя Владимира Александровича – фельдфебеля Рогозникова Федора Николаевича. Этот Прохор, или «товарищ Петр», по заказу великого князя Владимира Александровича организовал покушение на императора Николая Второго на мосту через реку Липня в 1901 году. Мы тогда при расследовании еще удивлялись, откуда у Прохора такие связи в уголовном мире. Да, кстати, этого «товарища Петра» я убил во время покушения на меня. Удалось выстрелить быстрее, чем он. Вот вам и вероятная связь между великой княжной и талантливым, как вы сказали, медвежатником. Вернее всего, они были знакомы раньше через брата.

– Огорошили вы меня, Тимофей Васильевич. Как есть огорошили… – Кошко как-то неверяще посмотрел на меня. – Это что же получается – личная месть вам за убитых родственников? Что будем – делать?

Я посмотрел в глаза Кошко, хотел признаться, что не знаю, и тут меня озарило.

– Аркадий Францевич, а Федор Петрович Рогов и Граф еще живы?

– Живы, а что?

– Тогда поступим следующим образом.

* * *

– Ну, здравствуй, Граф. В квартиру пустишь? – Полностью седой, крупный, но какой-то рыхлый мужчина, одетый в недорогую одежду, с прищуром смотрел на высокого, худощавого представителя мужского пола в дорогущем китайском халате с золотыми драконами, из-под которого виднелись пижамные брюки и тапочки на голую ногу.

Аристократическое лицо хозяина квартиры при этих словах осталось беспристрастным. Внимательно осмотрев гостя, он шире распахнул дверь и произнес:

– Проходи, Федор Петрович. Вот уж не думал, что еще раз тебя увижу на своем пороге.

Указав гостю на вешалку и подставку с тапочками, тот, кого назвали Графом, прошел в комнату и зажег в ней свет. Было раннее апрельское утро, и в комнате было еще темно, несмотря на начинающийся рассвет. Застыв на пороге комнаты, мужчина внимательно и с каким-то беспокойством в глазах смотрел на раздевающегося гостя.

Александр Сергеевич Белов, известный в криминальных кругах как Граф, был представителем преступной «аристократии» столицы, прославившись как удачливый карточный шулер и марвихер, то есть вор-карманник, не только в России, но и в Европе. Редко кто специализировался в уголовном мире сразу по двум специальностям.