Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин

вынесли её на платформу и принялись откачивать воздух из-под купола. Гедимин хотел подойти к ним, но охранники оттеснили его в сторону. Через пару минут ценный кислород был закачан в баллоны, и сарматы начали разбирать купол.

«Их счастье, что реактор остановлен,» — думал Гедимин, недобро щурясь на толпу вокруг его бывшей лаборатории. «Результат… корабль… Когда мне, сожги меня пучок нейтронов, дадут уже спокойно работать⁈»

— Атомщик, ты здесь? — Хольгер незаметно подошёл сзади и взял его за руку. Гедимин дёрнулся, но быстро опомнился и только вздохнул.

— Опять они лезут…

— Твоему реактору приделают гусеницы? — Хольгер еле слышно хмыкнул. — Будь осторожен, атомщик. Смотри, чтобы сборки не перекосило.

— Сам знаю, — буркнул сармат. — Ты слышал Исгельта? Маркусу нужен корабль.

— Он сначала зашёл ко мне, — отозвался Хольгер. — Корабль — не самое сложное. От меня ему нужна прыжковая карта галактики Вендана. И вот здесь-то, я чувствую, мы и застрянем.

Гедимин мигнул.

— Вендана? — повторил он. — Ты говорил, что ничего не выйдет, — нет точки отсчёта…

— Её всё ещё нет, атомщик, — вздохнул Хольгер. — И навряд ли она в ближайшее время появится. Если бы провести тщательное исследование объекта Эк Чуах, понять, почему всё выстраивается вокруг него… Сейчас мы даже не знаем, что искать. Я бы лучше возил реактор на гусеничной платформе, — в этом занятии, по крайней мере, есть смысл!

09 октября 37 года. Луна, кратер Кей, малый полигон

«Десять дней, мать твоя пробирка,» — Гедимин сел на край гусеничной платформы и тяжело вздохнул. «Десять дней…»

Платформа, держась креплениями за грунт, стояла рядом с лабораторией Айзека (Хольгер с утра уехал на основной полигон, оставив купол Айзеку и Амосу). Гедимин успел провести пробный запуск реактора, подключил всё, что работало на электричестве, к своему генератору и теперь сидел и прислушивался к вибрации. Несмотря на крепления, платформа ощутимо дрожала, и сармат морщился. «А это ещё и поедет,» — он посмотрел под гусеницы и недоверчиво хмыкнул. «Посмотрим…»

— Tza atesqa! — гаркнуло в наушниках, и сармат, вздрогнув, выпрямился и посмотрел вниз. Там, ухмыляясь всем лицом, стоял и махал рукой Линкен Лиск.

— Ты⁈ — удивлённый Гедимин толкнул к нему сходню, но сармат уже запрыгнул на платформу и хлопнул ремонтника по плечам.

— Корабль готов к старту? — ухмыльнулся он, заглянув Гедимину в глаза. — Осталось сказать «На взлёт»?

— Да чтоб их всех с их взлётами, — пробормотал ремонтник, неприязненно щурясь. — Ты чего не на полигоне?

Линкен мигнул.

— Тебе не сказали? — спросил он с недоверчивой усмешкой. — А, верно. Я сам сегодня узнал. Я буду пилотом на твоём корабле.

— Ты⁈ — Гедимин смерил Линкена ошалелым взглядом и подался назад, прикрывая спиной реактор. — Мать моя пробирка…

— Ты чего? — удивлённо спросил Линкен. — Не бойся, атомщик. Это симулятор, он даже не летает. Становись за пульт! Нам наладили связь?

Он посмотрел на рубку пилота, поставленную ещё вчера на носу импровизированного корабля. Она была прикрыта ипроновыми стенами с единственной узкой прорезью в сегменте, прилегающем к реакторному куполу. Прорезь была сквозной и закрывалась со стороны реактора откидной крышкой.

— Связь есть, — сказал Гедимин. — Ты хоть знаешь, что делать?

— Ничего сложного, — отмахнулся Линкен. — Давай отъедем от купола. Нам нужно много места.

Он скрылся в рубке, и секунду спустя платформа задрожала, втягивая в себя крепления и поднимая борта. Гедимин втиснулся в узкий люк, оставленный на месте бывшей шлюзовой камеры, и, захлопнув его, шагнул к щиту управления. В реакторном отсеке не было иллюминаторов, и сармат даже не знал, куда его тащат, только чувствовал, как дрожит платформа, время от времени подпрыгивая на неровностях грунта. Потом Линкен плавно развернул её и остановился.

— Атомщик, приём, как слышно? — раздалось в наушниках.

— Приём, — отозвался Гедимин. — Почему встал?

— Приехали, — с коротким смешком ответил Линкен. — Ты там готов?

— Говори, что делать, — буркнул сармат, с опаской щурясь на мониторы. Заглушённый реактор был относительно безопасен, но как он поведёт себя во время того, что Линкен называет «полётами», Гедимин даже предполагать не хотел.

— Ты что, никогда не взлетал? — изумлённо спросил Линкен. — Да, верно… Прости, я дурак. Мы взлетим, и очень скоро, и я всех убью, если тебя не пустят на крейсер. А пока слушай. Мы должны стартовать. Это делается реактивным двигателем. Антиграв запускают не ниже пяти километров, иначе всё снесёт. Значит, сначала будет сильный толчок. Потом — движение по прямой с ускорением. И потом я запущу антиграв. То есть — он должен уже работать.

— Постой, — попросил Гедимин, обречённо глядя на монитор. «Лишь бы не рвануло…»

— Когда я должен запустить реактор?

— Я не понимаю в таких вещах, атомщик, — отозвался Линкен. — Как это делают на спрингерах? Я всегда старался в кочегарку не лезть.

— На спрингерах реактор не глушат, — сказал Гедимин, закрывая глаза и медленно сдвигая щитки на шлеме. Один из экранов реактора пополз в сторону, открывая узкую щель. «Светит вбок. Не на Лиска. Хорошо…»

— Я запущу его сейчас. Не взлетай, пока не скажу.

«Спрингеры делают тысячи рейсов, не взрываясь,» — напомнил он себе, отдавая команды для запуска. «И ты не взорвёшься. Держись…»

— Держись, — прошептал он еле слышно. Тёплые волокна скользнули по вискам, выгнулись вдоль бровных дуг и сплелись на лбу. Сегодня они были непривычно горячими и непрерывно пульсировали, — если бы они прошли ближе к глазам, среагировали бы слёзные железы.

Во время запуска Гедимину всегда казалось, что каждая секунда растягивается в минуту; сейчас минуты мелькали так, что он не успевал их считать. Уже пора было запускать главный ротор; температура непривычно поднялась — реактор, оставшийся в вакууме, не успевал охлаждаться одним излучением, и Гедимин включил насосы,