Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин

чтобы продуть его гелием. Ротор медленно сделал первый оборот — и начал разгон. Сармат запустил малые генераторы, проверил мощность — энергии уже хватало для раскрутки гравитационного волчка — и щёлкнул коммутатором.

— Лиск, я готов.

— Десять секунд до старта! — взревело в наушниках. Гедимин недовольно сощурился и встал на широкие ступни, развернув пальцы веером и вцепившись для верности когтями в платформу.

— Attahanqa!

Первый толчок, и правда, был сильным. Всю платформу встряхнуло — и она рванула вперёд со всей возможной быстротой, подпрыгивая на каждой неровности. Гедимин, не мигая, смотрел на монитор. Стержни отреагировали на встряску выбросом нейтронов, и сармат схватился за ближайший рычаг, но выброс оказался единичным, и частицы рассеялись в ту же секунду. Линкен гнал напрямик по дну кратера, Гедимин держался за платформу когтями, реактор мягко покачивался на демпферах, роторы исправно вращались, хоть их верхние части и «вело» — Гедимин чувствовал каждый миллиметр ухода и при каждом толчке стискивал зубы.

— Эй, в кочегарке! — крикнул Линкен; ему было весело, и он едва удерживался от хохота. — Антиграв?

— Давай, — отозвался Гедимин, прикасаясь к переключателю. — Ток есть.

— Atta’an!

Платформу подбросило вертикально вверх, и Гедимин вцепился в пульт и зажмурился. Виски обжигало до боли. Платформу бросило с боку на бок, потом обратно, на щите управления мигнула тревожная лампочка, — Гедимин видел её сквозь стиснутые веки. Он опустил стержни на сантиметр — сигнал погас.

— Держись, атомщик! — закричал Линкен, и сармата мотнуло в сторону. Платформа, подпрыгнув, крутнула носом на триста шестьдесят градусов и опустилась на обе гусеницы, содрогнувшись от носа до кормы. Гедимин, уже ни на что не надеясь, сбросил стержни и закрыл глаза.

Первые тридцать секунд он слышал только тревожный писк дозиметра — сигма-излучение просачивалось, и прибор его чувствовал, как, собственно, и сам Гедимин. Потом его встряхнули за плечо. Открыв глаза, он обнаружил, что сидит рядом со щитом управления, прикрыв голову локтем, и смотрит прямо на Линкена, склонившегося над ним.

— Атомщик, ты жив? — с тревогой спросил тот. — Что тут было? Реактор вроде цел…

— Вроде, — Гедимин болезненно поморщился. — Не надо, сам встану…

Он поднялся на ноги, бросил быстрый взгляд на мониторы, — реактор действительно был цел, реакция прервана, малые роторы замедлили вращение, главный — пока нет.

— Спрингеры всегда так прыгают? — спросил сармат. Линкен обиженно фыркнул.

— Я взлетал плавно, как дряхлая мартышка! Тебе надо привыкать, атомщик. Мы ещё только взлетели, а ты уже испугался. Я хотел смоделировать бой…

Гедимин качнул головой — на обиду не осталось сил.

— Не сегодня. Надо кое-что доработать. Я многое не учёл.

— Я тут, атомщик, — Линкен сжал его руку и радостно осклабился. — Мы давно не работали вместе. Что надо делать?

10 октября 37 года. Луна, кратер Кей, малый полигон

Гусеничная платформа остановилась.

— Heta! — раздалась в наушниках команда Линкена. — Перерыв. Я к тебе. Кислород нужен?

Гедимин вяло покачал головой, не сразу вспомнив, что Линкен не может его видеть сквозь две непрозрачные переборки.

— Тут есть, — сказал он, выдирая прикипевшие когти из платформы. Пока он на них держался, металл успел остыть и едва не поймал его в ловушку. Гедимин сел на пол и включил лучевой резак — дырки в полу надо было заделать.

— Ну что? — спросил минуту спустя ухмыляющийся Линкен, вваливаясь в «кочегарку». — Не взорвался? А что с платформой?

— Порвал когтями, — ответил Гедимин, глядя на остывающую гладкую поверхность.

— Это ты зря, — осуждающе покачал головой Линкен. — Ты сармат. Удержать равновесие не так уж сложно.

— Здесь нужно кресло, — Гедимин указал на щит управления. — Все люди сидят у пультов. На кой мне-то стоять⁈

Линкен мигнул.

— Точно. Я не подумал, — признал он. — Завтра достанем кресло. А что с реактором? Держится?

— Пока да, — Гедимин, поднимаясь на ноги, взглянул на монитор. — Не стал глушить. Стержни опущены на десять сантиметров, вот здесь, в центре, — на двадцать. Но в целом — работать можно. Далеко мы… улетели?

— Улетели? — пилот невесело хмыкнул. — Мы едва стартовали, атомщик. Я включил антиграв и немного проехал по прямой. Нам теперь надо отработать развороты и резкое торможение. Я думаю, как лучше смоделировать обстрел. Есть идея закрепить понемногу взрывчатки по всему корпусу и взрывать в произвольном порядке.

Гедимин посмотрел на монитор, опустил центральные стержни ещё на сантиметр — омикрон-излучение многообещающе «мерцало», и это следовало пресечь, не дожидаясь вспышки — и тяжело вздохнул.

— Смоделируй сразу попадание ракеты в реактор. Я испарился, и дальше ты летишь без меня.

— Тихо, тихо, — Линкен неуклюже похлопал его по спине. — Не надо расстраиваться. Ну хорошо, пока не будет взрывчатки. Я придумаю что-нибудь получше. Ну что, ещё один прогон?

— Давай, — без особой радости сказал Гедимин, становясь к щиту управления. — Что теперь — развороты?

15 октября 37 года. Луна, кратер Кей, малый полигон

Если бы в реакторном отсеке был воздух, Гедимин услышал бы треск переборок — а так ему оставалось только в полной тишине следить за ползущими по стенам трещинами. Линкен, как водится, перестарался со взрывчаткой, и один из зарядов раздробил оба слоя рилкара и выгнул внутрь ипроновую фольгу. Металл выдержал, и Гедимин, привычно выводя реактор из надкритического состояния, следил за ним вполглаза и радовался, что на их «корабле» есть что-то прочное.

— Лиск! — крикнул он, отслеживая выбросы нейтронов. — Хватит скакать! Переборка пробита, я уже сдох!

— Мать моя пробирка, — донёсся из рубки сокрушённый вздох. — Переборка? Опять слишком сильный заряд?

Реактор «успокоился» ещё до того, как Линкен вошёл в отсек, — достаточно было прекращения тряски. Демпферы гасили большую часть толчков, но того, что оставалось,