"Фантастика 2025-34". Компиляция. Книги 1-26 - Алиса Бодлер

– Это здорово, Боузи. Это очень-очень здорово.

Парень кивнул и сквозь слезы улыбнулся.

Тех, кого давно не было в живых, пора было отпустить.

– Сейчас напишу Константину, – тихо сказала девушка. – Скоро начнется посадка, а вам – пора ехать.

* * *

Джереми помог Константину дотащить все сумки до ограничительной линии и пожал ему руку. Иви вновь аккуратно обняла Боузи и широко улыбнулась:

– Напишу, как только мы приземлимся!

– Спасибо, Ив.

Девушка подошла к Грэму и взяла свой фиолетовый чемодан.

Дуглас, как и его дядя, пожал руку доктору на прощание и решился произнести:

– Хочу спросить кое-что напоследок. А ты отвечай как врач, а не как обычный человек, хорошо?

Константин рассмеялся:

– Спрашивай, Боузи.

– Нас было шестеро. – Парень украдкой посмотрел на Иви, искренне надеясь, что не заденет ее этим своим высказыванием. – И все равно именно я ощущал все это реальнее всех. Почему?

Оуэн инстинктивно положил руку племяннику на правое плечо.

– Это иллюзия, Боузи, – с легкой улыбкой ответил ему доктор. – Мы с тобой до сих пор не знаем ничего о чувствах других детей, об их ощущениях или связи с усопшими родственниками. Просто так вышло, что все мы были внутри твоей истории. И ты рассказывал нам ее от и до.

Помахав напоследок, доктор Константин и Иви пересекли ограничительную линию и отправились на посадку.

Концовка #2. Полтора года назад

– Коллеги, я благодарен, что вы смогли вернуться с обратной связью так быстро.

– Н-у-у-у, что вы, доктор Грэм! Мы только рады оказать содействие. Тем более, кейс Дугласа тесно связан со специальным проектом, который сейчас реализовывается на базе клиники.

– С огромным удовольствием выслушаю вас.

Бланшард, Миллер, Уокер и Грэм занимали места за длинным белым столом в переговорной. Обычно эта комната использовалась сотрудниками клиники лишь по понедельникам и четвергам, для планерок и консилиумов, а в остальные рабочие дни пустовала.

Пользуясь этим, троица инициативных врачей предпочитала устраивать здесь собрания по вопросам, которые должны были остаться в тайне.

– Мы предполагаем, что Боузи Дуглас страдает одной из форм шизофрении… Потому как все его симптомы достаточно прямо указывают на нарушения эндогенного характера. – Доктор Бланшард улыбнулся. – Все эти образы… Бред… И то, что он не помнит большую часть своего детства, – практически естественно. Вероятно, его недуг манифестировал[90] рано и заставил юное сознание использовать защитные механизмы для того, чтобы блокировать неприятные воспоминания о том, что он был не в себе.

– Хм, – Константин нахмурился. – Это не слишком совпадает с анамнезом. Боузи рассказывал только об аффективных галлюцинациях.[91] Псевдогаллюцинаторных явлений[92] я не фиксировал ни в одном нашем диалоге. Как я уже говорил, его защитные механизмы плотно связаны с его богатым и подвижным воображением. Он травмирован, но не более того.

– В вас говорит недостаток практики, доктор Грэм, – со сдержанной усмешкой поддел его Миллер. – То, что вы трактуете как подвижное воображение, в действительности напоминает периодическое состояние психоза.[93]

– А так называемый аффективный характер галлюцинаций просто дает нам конкретику относительно трактовки диагноза, – Уокер пожал плечами. – Это вполне может быть шизоаффективное расстройство.[94] И, таким образом, мы бы объяснили цикличность его состояний, которая и вызвала у вас трудность.

– Это… – Константин откашлялся. Уверенность более опытных коллег в том, что они транслировали, его ошарашила. – …Полностью перечеркивает весь мой подход. Если все это время я игнорировал психоз и просто прописывал антидепрессанты, тем самым…

– Что еще раз доказывает, что вы обратились по адресу, доктор Грэм, – доктор Бланшард вдруг очаровательно улыбнулся, перебивая коллегу. – К слову, я думаю, что мы можем перейти на ты. Зовите меня Робби, а я буду звать вас Грэмом.

– Хорошо… – машинально кивнул Константин, практически не вникая в просьбу. Его мысли были где-то далеко, крутились колесом вокруг осознания того, что он мог совершить фатальную ошибку.

– Не переживай так, – Робби пребывал в абсолютно противоположном расположении духа. – У тебя есть замечательная возможность все исправить.

– Боузи подвержен сильной самостигматизации, – Грэм покачал головой. – Он боится самого слова «шизофрения». Все это время я убеждал его в том, что генетические расстройства не имеют ничего общего с его проблемой. Я просто не представляю, как должен повернуть все в обратную сто-рону.

– Это – самая важная часть нашей беседы, – Миллер потер руки. – Тебе не придется этого делать.

– Но почему?

– Именно из-за того спецпроекта, о котором мы и хотели тебе рассказать, – на улыбке произнес Уокер. – Мы занимаемся разработкой лекарств, которые предполагают полное восстановление нейромедиаторного обмена.[95]

– Разве это вообще возможно? – с сомнением уточнил Константин.

– Наука идет вперед, – Робби усмехнулся. – Сложность заключается лишь в том, что инновационные разработки требуют неизбежной экспериментальной фазы. А в силу того, что процесс изобретения нового лекарства, как это обычно и бывает, не публичен, нам довольно сложно найти желающих принять в нем участие.

– Но как же, – глаза доктора Грэма загорелись. – Это ведь новое слово в психиатрии! Огромное количество пациентов даже в нашей клинике готовы заплатить любые деньги, лишь бы навсегда избавиться от недуга, а не просто достигнуть ремиссии.

– Все дело в той самой стигматизации, о которой ты уже говорил сегодня, – подхватил Уокер. – Для того чтобы принять решение избавиться от болезни, нужно до конца ее признать. Это – самая социально сложная часть…

Константин нахмурился. Он достал свои прямоугольные очки из нагрудного кармана медицинского халата и поспешил водрузить их себе на нос.

– В чем заключается ваша идея?

– Все очень просто, Грэм, – елейно пропел Бланшард. – Ты выстроил исключительное доверие между тобой и Боузи Дугласом, и в рамках его заболевания это очень ценно. Нам думается, что ты бы хотел избавить его от того, что с ним происходит, особенно в столь юном возрасте.

– Безусловно, хотел бы, – решительно кивнул Константин. – Но для попадания в экспериментальную программу наверняка требуется его согласие?

Миллер, Уокер и Бланшард переглянулись.

– Для этого тебе придется сказать ему о реальном диагнозе и дискредитировать весь процесс лечения, что ты вел на протяжении последних двух лет, – пожал плечами Миллер.

– Наверное, это не очень комфортно… – задумчиво проговорил Уокер. – И может иметь вполне конкретные последствия для твоей карьеры.

– Поэтому есть другое решение. – Робби даже слегка закачался на месте от нетерпения, будто бы в такт несуществующей музыке. – Не говорить ему ничего и просто подготовить к выздоровлению, которое, несомненно, наступит, если мы подарим Боузи возможность испытать