Обещанная медведю. Вернуть ведьму - Анна Григорьевна Владимирова

не имел, понравится ли эта идея Славе, но я должен попробовать. Ей нужно было возвращать жизнь, которой у нее не было все это время и в которой она так нуждалась.

Звонок от Ру испортил настроение еще до того, как услышал его голос. Как оказалось – не зря.

– Давид, у нас проблемы…

* * *

– Мне хочется дяде промеж глаз дать, – нахмурилась Рома, усаживая меня в кухне.

– За что? – часто заморгала я, не понимая.

– Ну ты плакала! Я же вижу! – воинственно хмурилась она.

– Ром, ты ничего не знаешь, – покачала я головой, – но у тебя априори виноват медведь.

Она вздернула бровь, обескуражено хмурясь.

– Они сильнее, – не пошла она на попятный. – Могут иногда не сдержаться. Я знаю. И вижу, что он был уставший… Мало ли… Да еще этот ошейник от способностей.

– Не представляю, что Давид может сорваться, – устало вздохнула я.

– Ну а что тогда случилось?

– Я просто плакала. Он утешал. – Женская солидарность Рыжей позабавила. Но я была благодарна. Кто бы еще так за меня заступился, тем более меня не зная? – Спасибо тебе за беспокойство.

– Ладно, – насупилась она. – Я просто как вспомню…

– Тебе некому было помочь.

– Думала, что сестре есть дело. Но оказалось – нет. Чай будешь?

– Да. Давид говорит, ты тоже сирота… Как и он, имею в виду.

Рома прошла к шкафу, щелкнула чайник и достала чашки.

– Только Лара и Давид у меня остались. Лара в тюрьме, а Давид вот… – она махнула неопределенно рукой.

– Слушай, а Дарьяр мог бы продать дом брата? – поинтересовалась я в порыве. Все это казалось мечтой: тишина, спокойствие и Рыжая со своей солидарностью…

– Давиду? – обернулась она, надолго задержавшись на мне взглядом. И я уже подумала, что ошиблась во многом, когда она продолжила: – Мне кажется, охотно. Дарьяру не хочется сдавать дом не пойми кому. – Рома отвернулась, задумавшись, а когда вернулась к столу с чашками, серьезно посмотрела на меня. – Я была бы рада. Думаю, Дар тоже. Ты хорошая, Слава, просто тебе не везло в жизни.

Тут входные двери открылись, и в гостиную прокралась Оля.

– Девочки, привет, – улыбнулась она. – Я с контрабандой!

– Ура! – просияла Рыжая. – Тащи!

Я бы что угодно приняла за контрабанду, но только не банку моченой капусты, которую Оля извлекла из рюкзака.

– Ох! У Солоха самые лучшие соленья, которые я когда-либо ела! – вздыхала Ромка, пока Оля откручивала крышку. – Боже-боже! Давай быстрее! Умираю!

– Ого, – улыбалась я. – Такая вкусная?

– Такая беременная, – усмехнулась Оля. – Ну и вкусно, да.

Ах да! Я и забыла. Настроение снова испортилось, а идея поселиться по соседству не казалась уже такой хорошей. Каждый день смотреть на беременную Ромку не улыбалось. Хотя о чем это я? Идиотка… Смотреть на Ромку мне тут вряд ли придется…

А может, сказать ему правду?

– Ромк, я в туалет сбегаю, – сообщила Оля. – Слав, следи, чтобы она все не съела.

– Флафе пальфы ефе понадобяфа, – прочавкала Рыжая, умилительно жмурясь. – Бофе! Это рай!

– Токсикоза нет у тебя? – улыбнулась я натянуто.

– Пока нет. Но срок еще маленький. – И она облизала губы.

Я присоединилась к дегустации капусты. Оказалось и правда божественно.

– Ром, – начала я осторожно, – а… если бы вдруг ты оказалась не готова к ребенку, но поняла, что беременна… И захотела сделать аборт. Дарьяр бы как себя повел?

Рома дожевала и нахмурилась:

– Убил бы, наверное, – ответила тихо, пристально глядя мне в лицо. – Он бешеный просто становится, когда речь заходила о детях. – Я напряженно вздохнула, кусая губы. – Слав, что случилось? Ты беременна?

– Нет, – покачала я отрицательно головой.

– Давид тебе выбора не дает?

Я медленно моргнула, застывая.

Психиатрических клиник для ведьм не существует. А в обычных не расскажешь, что ждала ребенка от оборотня. Я задавалась вопросом, а так ли это важно, что отец моего ребенка – не человек? Не особенно.

В ночь, когда я сбежала, Давид сказал, что забрал бы меня всю. Тогда я не придала значения, но он допускал невероятное – разрешал мне выбрать, несмотря ни на что.

Но я привыкла, что у любви всегда есть условия. Я была уверена, что недостойна такого мужчины и мне нечего ему предложить взамен. Я – поломанная кукла, внутри которой пустота. И поверить в то, что он разглядел во мне что-то, было сложно.

А потом стало поздно. Я не могла вернуться к Давиду. И идти мне было некуда и не к кому. У меня никого не осталось. И смысла тоже не стало.

– Слав?

Я порывисто вздохнула, возвращаясь из воспоминаний.

– Давид дает выбор. То есть давал. – Я улыбнулась и коротко сжала ее плечо. – Он хороший у тебя. Не наговаривай.

Когда в дом вошел Ромкин медведь, я привычно сжалась, стараясь занимать как можно меньше места на его территории. И уже было поднялась на поиски Давида, когда Дарьяр вдруг обратился ко мне:

– Давид уехал.

– Как? – растерялась я.

– По работе что-то… – Дарьяр недоверчиво хмурился.

– Он не сказал?

Медведь только мотнул головой:

– Попросил тебя не переживать и побыть с нами, пока он не решит вопросы…

Захотелось устроить Давиду скандал. Ну как я могу оставаться равнодушной, если происходит что-то, что угрожает нам обоим?! А если он к матери все же поехал? Я видела его решимость все узнать. А если она расскажет? А ведь с нее станется! Это решило бы все ее проблемы разом! Странно, что она до сих пор этого не сделала…

– Слава?..

Я с трудом навела резкость на лице Ромки, вглядывавшейся мне в глаза. Рядом стояла Оля.

– Я… нехорошо себя чувствую, – выдавила хрипло. – Пойду прилягу, ладно?

И, не дожидаясь никакой реакции, я поспешила из дома к себе.

…Мобильный нашелся в ванной, где я его и бросила. Номер Давида помнила наизусть.

– Слава… – В голосе не слышалось злости и раздражения.

– Почему ты уехал?

Я принялась расхаживать туда-сюда по веранде.

– Дарьяр тебе не передал?

– Так спешил, что сам не мог объяснить? – выдохнула я с обидой.

– Не смог бы от тебя оторваться. – Он сделал напряженную паузу. – Рустем звонил. Твой несостоявшийся жених изобразил сопротивление.

– Вернись за мной, – попросила я.

– Нет.

– Давид…

– Останься такой, какая ты там, – вдруг попросил он. – Тебе ведь там нравится. Я хочу, чтобы тебе было хорошо и спокойно. А я сделаю так, чтобы тебя никто не потревожил.

Дыхание задрожало, и на глазах навернулись слезы.

– А если…

– Слав, тебе пора начинать думать обо мне лучше.

– Я думаю о тебе настолько лучше, что ты даже не представляешь, – почти плача, прошептала. – Я