Повтор - Яна Каляева

* * *

— Действительно, мне обычно платят наличностью, — леди Сакс, она же Настя, сидит на кухонном стуле, вытянув длинные гладкие ноги. — Я бы и рада заплатить налоги и спать спокойно, но ведь у всех есть… серая касса, понимаете?

— Понимаю, конечно, я ведь и сам бизнесмен!

Черт, неужели я тоже наконец отупел? В дверях же сказал, что из полиции… Впрочем, Настя не обратила внимания. В каком-то смысле теперь работать с людьми стало легко, удобно…

Настя убедила меня выпить чаю с бутербродами — если честно, не то чтобы ей пришлось долго уговаривать. Я вымотался и оголодал за день. На кухне у Насти хаос, но уютный. В сковородке что-то шкворчит, предвещая вкусный ужин для всей семьи. В прихожей — не только детские вещи, но и мужское пальто. Естественно, что такая женщина не останется одна. Бывают красивые женщины, бывают интересные, а Настя — и то и другое сразу. Странно, что на свадьбе я не обратил на это внимания — из-за сценического грима, наверное.

— Телефон у меня раньше был на мой паспорт, как положено, — продолжает рассказывать Настя. — А потом после одного выступления псих какой-то стал названивать. Я его блокировала, так он с других номеров… И фамилию мою узнал. Я психанула, ту симку выкинула и новую купила, уже оформленную на кого-то. Замучилась во всех соцсетях перерегистрироваться… Это не совсем законно, да? Но очень уж страшно было, я одна тогда жила, без Вити. А у меня дети…

— Ничего страшного, все так делают. Настя, а можете подтвердить, что были в городе последние три месяца? Например, есть у вас фотографии в телефоне?

— Да, чего-чего, а этого добра навалом! Смотрите…

На многих фотографиях Настя не такая, как сейчас. Там она выглядит старше своих лет — нервная, печальная, напряженная… И только на последних кадрах смеется, обнимая детей и застенчиво улыбающегося мужчину. На секунду становится жаль, что если я найду виновника торжества и заставлю его прекратить воздействие, Настя вернется в прежнее безрадостное состояние… Впрочем, сначала надо его разыскать, а тут пока никакого просвета. Я опросил уже десятки, опера — сотни подозреваемых, но все смогли внятно доказать, что на месяц никуда не пропадали.

Настю тоже можно вычеркивать из потенциальных виновников торжества, но я еще не дожевал вкуснейший бутерброд с маслом и сыром, потому спрашиваю:

— Если не секрет, почему вы с Даром к музыке выступаете на корпоративах и свадьбах? Разве за вас не должны драться профессиональные оркестры и прочие филармонии?

— Х-ха, драться! Знали бы вы, какая в творческой среде конкуренция! Даже среди одаренных, ведь тут профессиональные Дары почти у всех… А потом, в филармониях платят копейки, а я тогда все время волновалась о детях и стремилась, кажется, заработать все деньги мира.

— А теперь?

— Больше нет. Не знаю почему. Наверно, потому, что я наконец… чувствую себя счастливой.

Об этом редко говорят настолько прямо… Бутерброд я доел, чай допил — пора и честь знать. Но так умаялся уже от бесконечных допросов, в основном, довольно неприятных личностей… В общем, хочется просто поболтать немного с интересной женщиной:

— А что для вас счастье, Настя?

— Ой, я такая примитивная эгоистка! — Настя смеется, взмахивая волной душистых волос. — Мне лишь бы дети были здоровы да, как пели в старой песне, милый рядом. А Витя — он не такой. Ему нужно, чтобы все люди в мире были счастливы, представляете?

Замираю.

— Кстати, можно вас кое о чем попросить? — продолжает болтать Настя. — Не в службу, а в дружбу. Витюша, как обычно, телефон дома оставил — он ужас до чего рассеянный. А у меня тут мясо в сковородке сейчас будет пригорать. Будете мимо проходить — скажите ему, чтобы брал детей и шел домой ужинать. Они все внизу, под окнами, на детской площадке.

Глава 9

Письмо не совсем из Хогвартса

Все эти нервные дни я концентрировался на задаче «найти виновника торжества» и как-то не успел подумать, что стану делать, когда, собственно, найду его. Мы ведь на самом деле не знаем, на что способны сверходаренные… Убить его? Что, прямо на детской площадке? Вызвать группу захвата? А вдруг он спецназовцам по мозгам шарахнет сверхдозой эндорфинов каких-нибудь, они начнут пускать слюни — и хорошо еще, если временно. Стукнуть по башке, сдать Штабу и умыть руки? Ага, доверяй козлу капусту… А хуже всего — не факт, что если сверходаренный потеряет сознание, это освободит город. С обычными Дарами это работает, но тут… Не мог же этот Виктор не спать несколько недель, а никто резко не начинал рыдать и не умнел.

Так, не будем бежать впереди паровоза. Для начала надо убедиться, что это вообще наш виновник торжества. А то мало ли кто о чем мечтает… Я вот выспаться мечтаю, но сверхдара ко сну у меня от этого не появляется.

Подходя к площадке, лихорадочно выстраиваю в уме тактику допроса, но она разбивается вдребезги о первую же реплику Виктора:

— А вы ко мне, да? Извините, я сейчас… — он снимает с лесенки хнычущую малышку лет двух. — Аня умеет залезать на эту лесенку, а слезать у нее пока не получается… Ну не надо, Капелька, не плачь… смотри, какая славная вертушка. Вот так ее поворачиваешь, ловишь ветер — и она вертится. Беги в песочницу, покажи ребятам… Извините, — Виктор садится на скамейку и приглашающе машет рукой, указывая на место рядом. — С детьми почему-то не работает. Они не становятся счастливыми. Не знаю, в чем дело.

Вспоминаю, что видел этого дядьку на Катиной свадьбе — он явился туда незваным, хотя никто не расстроился. Вряд ли он меня узнал, там я был просто гостем в большой толпе… Похоже, он просто очень открытый человек. Или притворяется таким.

Сажусь на скамейку и отвечаю в тон собеседнику — словно мы продолжаем давно начатый разговор:

— Дело в том, что если дети будут все время чувствовать себя счастливыми, они перестанут развиваться. Если Аня не будет расстраиваться, когда не может слезть с лесенки — она так и не научится слезать.

— Вы полагаете? — Виктор с интересом смотрит на меня сквозь толстые стекла очков. — Да, в этом