Летим за монстрами! - Сергей Харченко

по-доброму. — Благодарю вас. Я слышал, как вы отсеивали несознательных. И оценил, насколько вы любите животных. Мне приятно осознавать, что я знаком с таким человеком, как вы.

— Благодарю вас, — кивнул я. — Взаимно.

Мы выглянули в окно. Князь оказался прав. На площади яблоку было негде упасть. Валерий со своими людьми уже объяснял, что питомцев всех отдали в нужные руки. И на этом акция закончилась.

Я услышал доносящиеся из окна возмущения толпы и резкие ответы охранников.

Ну что ж, на этом основная задача завершена.

Но расходиться было рано.

— У нас есть местные обычаи, где люди приносят освободителям в честь победы свои дары, — предупредил князь. — После обеда начнётся этот обряд. Так что не удивляйтесь.

Сытно пообедав, мы расположились в церемониальном зале за большим столом.

Я чуть не прыснул со смеху, когда двери открылись, и толпа разодетых в цветастые одежды людей принялась танцевать под барабаны и какие-то дудки, громко охая и вскрикивая.

Настя оказалась очень расторопной. Устроилась рядом со мной, и бате пришлось сесть на стул возле маман, правее от меня.

— Это танцы нашего княжества, — прошептала мне на ухо Настя. — Обязательные танцы. А потом понесут еду и подарки.

— Еду́? — удивился я.

— Ага, закрутки, мясо и сладости, — расплылась в улыбке княжна. — Сладости я особенно люблю.

После того, как толпа оттанцевала и вышла из зала, к столу потянулась вереница людей — как дворян, так и простолюдинов с дарами.

— Защитникам сытного сальца, да копчёного домашнего мяса, — довольно проговорила бабушка в расписной косынке и сарафане. — Кушайте на здоровье и набирайтесь сил.

На столе появился первый дар. Несколько больших кусков сала, которые я скормил Кузьме. Тот радостно зачавкал в сторонке.

— Он у тебя сало любит? — удивилась Настя.

— Ага, и ещё сырую рыбу, — ответил я.

— Ничего себе, — заблестела она глазками и покосилась в сторону звуколова. — Он так быстро ест. Будто с голодного края.

— Он всегда так ест, — ответил я и переключился на следующих приносящих дары.

На этот раз я увидел толстенную женщину. Таких я никогда в жизни не видел. Как она передвигается? Её грудь была такой большой, что я удивился, как женщина ещё стоит на ногах.

— Нашим дорогим защитникам черничных пирогов напекла. Десять штук, чтобы силушек прибавилось, — улыбнулась она, и щёки у неё увеличились, словно у хомяка-переростка.

К пирогам подползла Регина, принюхалась и начала поедать ближайший. Ничего себе! Это может означать только одно. У черепашки скоро откроется новая способность!

— Ого, она, как и я, любит черничные пироги! — звонко крикнула Настя чуть ли не в моё ухо.

— Обычно шоколадные торты ест, — подметил я.

— Удивительные у тебя питомцы! — восхитилась Настя.

Затем вперёд выбежал мужичок с интересным инструментом. Он назывался в этом мире «баяном». Хотя в прошлой жизни я помню почти такой же музыкальный инструмент. Меховик. Только там меха побольше, и ещё прилагалось устройство, цепляемое к ногам. Музыкант, который играл на меховике, ещё и притоптывал, извлекая к тому же что-то вроде барабанных звуков.

— Мимо тёщиного дома я без шуток не хожу! — запел мужичок, играя на баяне. — То ерша в забор просуну, то осётром помашу!

Батя засмеялся в сторонке, и я услышал его тихий голос:

— Интересный вариант частушки. Я слышал другое.

Он зашептал на ухо маман, и та возмущённо толкнула его в бок.

— Дур-рак… — прошипела она.

— Расскажешь потом? — спросил я у бати, и тот густо покраснел.

— Не, Серёга, там для взрослых, — закашлялся папа Ваня.

Мужичок ещё спел несколько частушек. Причём каждая связана почему-то с осетром. Я потом понял, почему.

А игра на баяне была потрясающей. Я сразу почувствовал ностальгию по детству. Тому детству, когда я оказался у бабушки в деревне и как раз попал на деревенскую свадьбу. Гуляли там масштабно, и мы с ребятнёй хохотали, наблюдая за всякими конкурсами и пьяными танцами взрослых.

— Дарю вам трёх осетров! Царская рыба — лучшим воинам земли русской! — вскрикнул мужичок, вырывая меня из воспоминаний. — Слава защитникам!

На стол поставили три больших блюда. Запечённые рыбины. Акулыч, расположившийся рядом с батей, понюхал дары и сморщился. М-да, если бы рыба была сырой, они с Кузей уплетали бы за обе щёки. А тут больше заинтересовались князь с супругой и несколько его родных.

Хотя нет, мужичок поставил на стол ещё одну рыбу, оказавшуюся сырой. И тут же отпрыгнул от испуга. Акулоид блеснул зрачками, подтянул блюдо к себе. К нему подключился Кузя. Они принялись пожирать под опасливые взгляды собравшихся сырого осетра.

Затем несколько барышень подарили банки с маринадами. Грибы, огурчики с помидорками, патиссоны. Квашеная капуста и бочковые огурцы были бонусом.

— На стол праздничный да как не поставить бутылёчек запотевший, а⁈ — вскрикнула следующая молодая девица. Щёки красные, глаза светятся радостью, пухлые губы в счастливой улыбке.

Она протанцевала, демонстрируя всем через сарафан отличную фигуру. Притом грудь была почти оголена. Как во время танца она не выпала из платья наружу — ума не приложу.

— Защитничкам добротного самогона! — добавила она, и её слуга принёс большую пятилитровую бутыль с мутной жидкостью, поставив её на стол. — Пейте на здоровье! Счастья в семьях и достатка!

— Спасибо! Попробуем! — ответил я женщине, замечая, как маман показывает мне кулак.

— Ты что, пьёшь самогон? — удивлённо посмотрела на меня Настя. — И как он на вкус?

— Нет, конечно, — засмеялся я. — Зато мой попугай очень его уважает.

— Да ты шутишь! — снова этот восхищённый взгляд. — Докажи!

— А что тут доказывать? Рэмбо, пора кушать, — позвал я попугая. Когда слуга налил около литра этого напитка в большую чашу, Рэмбо уронил в неё клюв.

Он махом втянул в себя самогон, возмущённо постучал клювом о край чаши. Ещё хочет?

— Может, тебе хватит, родной? — спросил я у него.

— СУДАР-РЬ, ИЩ-ЩЁ Р-РЮМ-М… — попугай не договорил. Он, шатаясь, почапал на край стола и чуть не упал, взлетая под потолок. Затем ударился о люстру, уцепился за неё и только там отключился.

— Просто класс! — воскликнула Настя. — Я даже не думала, что попугай может столько выпить самогона.

— Да ладно, это ещё фигня, — отозвался Акулыч, вытирая рыбью кровь с подбородка. — Рэмбо может выпить в два раза больше. Просто он до этого ещё накатил.

— Акулыч, ну что такое? — сделал я ему замечание.

— А, ну да, точно, — ответил акулоид. — Этикет же… Прошу простить меня. Не накатил, а выпил до этого литра самогона.

И кто же это такой щедрый, что делится с попугаем спиртным? Надо бы узнать в ближайшее время.

Остался без внимания только Грабби. Но ему и под землёй возле замка неплохо.