Неправильное царство - Антон Толстых

наглядном примере. Представьте себе труды по политологии с необычными заголовками: 1) «Просто я работаю политиком» 2) «Новое платье политика» 3) «Всё могут политики» 4) «Наука умеет много политик» 5) «Быстрее, чем политики» 6) «О чём говорят политики» 7) «Всё, что вы хотели знать о политике, но боялись спросить». Получились бы изящные аллюзии, а артист-юморист банально и примитивно украл. По крайней мере, с точки зрения главы Службы.

Из фантастики на тему альтернативных реальностей Родион недавно прочитал Каттнера в двух переводах: «Источник миров» и «Колодец миров». Отечественную литературу он тоже не забывал, пожалев, что с нами нет Пикуля. Иначе Евсейка непременно оказался бы Царём престрашного зраку.

***

Новая порция агентурных сведений пришла от сыщика Василия В. (жителя Мосхны) и от адвоката Кирилла Цудечкиса (фатербуржец, как и некоторые другие). Второй из них, напомним, соответствовал прадеду Шефа. С аналогом прямого предка, учителем Тимофеем Сыромятиным, он в контакт не вступил, что за досада.

С чего начать? Царю-вралю прислали записи знакомых нам песен. Например, он услышал «От улыбки хмурый день светлей, от улыбки в небе радуга проснётся» и сделал вывод, что Крошка Енот — американец. И в продолжение гипотезы добавил, что этот енот мог происходить из «Стражей галактики». Откуда у него специфические познания, Альтернативность умалчивает (виновато ли имя персонажа «Ракета»?). Затем Евсей послушал «Проснись и пой» со словами «Завтра всё будет лучше, чем вчера». Вчера (то есть при Прохоре) подданные «распоясались», позавчера (при савельевой власти) они «при всех тогдашних ужасах слушались начальства, ходили по струнке и знали своё место». Потому завтра будет как позавчера. Слушая «Последнюю поэму», лидер разрыдался. Когда слёзы закончились, он пролепетал: «Англосаксы-жидомасоны гадят нашей стране с античных и ветхозаветных времён, вражины смердящие». У кого что болит…

Все 3 песни самодержцу подарил Шеф. Осталось донесение от Цудечкиса с его одесским происхождением. Владимира Иовича Ульянина из альтернативной реальности исключили, но стоит учесть и других социалистов. Если кратко, Лев Блохштейн (не Бронштейн) в одесской тюрьме не сидел (в рофийских, впрочем, тоже). Заметим, что в реальной истории он назвал себя «Троцким» в честь надзирателя именно оттуда, а большевиком стал далеко не сразу. В последний раз Блохштейна видели на границе с Западной Европой, дальнейшие следы теряются.

***

Вечерело.

Пусть трусоватый агент в наказание сам отнесёт портрет императору. Лишь бы ничего не испортил.

А в округе показались жители других мест, в сарафанах, зипунах и нестриженые. Здешний лапотник захотел разговоров с ними.

— Люди добрые! Слышали ль вы, чаво творять смердящие англичанцы? — приезжие поупражнялись в остроумии: «Плюют честным людям на портки. Портят воздух в Индии. Множат нечистоты на наших улицах. Подкладывают в суп дохлых мух».

— Не угадали. В ихней столице сооружають линью нового вида омныбуца. Уже было, когда лошадёв нету. А теперича листричество по проводам сверху.

Реакция впечатляла. Толпа вся разом ахнула: «ДЕМОНЫ!». Одна половина истово крестилась, другая кричала и визжала, чуть ли не обморока. Многие причитали: «Господи помилуй, что же там творится, у аглицких иродов. Ето они сызнова гадят нам, вредят самому святому царству».

— А знаете ль, отчего Лео Таксиль поддерживаеть нашего ворога, Англию? Она занимается безбожными вещами.

«Дикий вы народ, дикический» — со стороны слышался голос несогласного. Елена надеялась, что рано или поздно он замолчит навсегда.

Тот же крестьянин выкрикнул «Смотрите, лубок!», и часть простонародья хлынула к далёкому дому, где на стене висел пример агитации. Плакат изображал белого медведя с нагайкой, в черкеске и треухе, его задние лапы попирали бурого медведя, гималайского, панду и гризли. А внизу определение этих четырёх: «Недомедведи». Елена немедленно зауважала художника.

Либерал в картузе пустился наутёк, когда к площади приближался звук копыт. Царская карета въехала в градецкие ворота, народ на перекрытых улицах опустился на колени. Карпов приготовил главное (портрет), а Елена применила шпионскую технику. Радиомикрофон из бесшумного арбалета переместился на окно дворца. Скоро услышим, как Вилкин контактирует с властями. Агент-трус повиновался.

Портер не зря действовал под легендой полицейского. На старого Иванова никто не обращал внимания, «иммигранты» (тоже младшие сотрудники) проникали куда угодно. Последние трое засекли подозрительное лицо, а средний сотрудник препроводил к Елене.

Работник кондитерской фабрики напоминал известия из тысяча девятьсот пятого года. Когда кто-то там препирался по поводу политики. Теперь понятно, кто это был.

Синий воротничок сжал картуз на светловолосой голове. Если вкратце, его происхождение непросто. Некто Созонов из Современного мира живёт в стране Евсея уже огромное количество времени. Ему почти не с кем перекинуться в карты, и нечего вкусно поесть. Подчинённый Портера прославился осетинскими пирогами, а у гаврика потекли слюнки. Вместе с отцом он жарил на даче сосиски и шашлыки, а сейчас давно прозябает без этой халявы. Хорошо, что не сладкоежка, кондитер всё-таки. На сомирянина донесли, как он только что искал бинокль. За властями шпионить вздумал! Пока не увидел людей Родиона за похожим занятием.

Шеф уже подключился к общению. Конечно, Созонов слышать не мог.

— Эх, родной две тысячи пятый год, мне всего пятнадцать. В ихнем тысяча восемьсот девяностом что-то там было, успокоится и забыть. А у нас? — Он перечислил некоторые фильмы из названного года. — Ещё много киношек глянул бы. Гости испортили всю лафу.

<<Передайте рассказчику, чтобы не увлекался сослагательным наклонением. Нам достаточно параллельного мира. Надо полагать, ваш чудик наподобие Джеймса Бонда: ему целого мира мало>>.

— В школе мечтал о работе кондитером, кажись, пришельцы подкинули перст судьбы. Ан нет, мой труд на Бугаевской фабрике совсем не творческий. Что ещё? Колоду карт оставил дома.

По его лицу прошла мелкая дрожь от смеха. Старшая сотрудница заметила, что волосы уложены волосок к волоску. Как выяснилось, гаврик часто проходил мимо цирюльни Г. Боброва (то есть нашего Карпова), которая была ему не по карману. А недавно привалило, выиграл в карты. В виде исключения.

— А зачем вам бинокль?

— Глянуть на Агнию Евсеевну. Правду ли толкуют об ейной внешности.

— Жаль, вас сейчас не ударишь разводным ключом.

Созонов в испуге сжал на голове картуз. Елена закатила глаза:

— Ох уж, эти мужики. Один, который секретарь, смотрел в окно и отвлекался на девиц. Вас, кроме картишек и еды, интересует прекрасная мажорка, то есть царевна, больше ничего не нужно. На отце моего шефа вообще негде пробы ставить. Только не поняла, он замутил с Агнией или это всё наговоры?

Вслед за Созоновым она оглянулась на далёкие палаты, с биноклем. В окне не вырисовывалась полноватая рука с лорнетом: Гликерия Царевна за границей, на родине мужа, да и носит теперь пенсне. Чёткий