Иной мир. Дорога домой - Никита Эдуардович Шарипов

след там, где его, по сути, не видно. А он удивлялся форме следов и часто чесал макушку, не забывая снимать панаму. Думаю, что настоящее удивление ждёт его в будущем, когда познакомится с каким-нибудь местным хищником.

– Я бы сказал, что здесь прошёл… – Петрович в который раз почесал макушку. – Проскакал будет точнее, конечно же, но разве можно приставить скачущим зайца весом в пять пудов? Вот эту кылку видишь?

Дед показал на то, что было приличным растением, этаким гибридом, подсолнухом снизу и папоротником сверху. Ранее мы видели подобных представителей флоры в этом лесу, поэтому без труда поняли, чем был при жизни торчащий из земли огрызок некоторое время назад.

– Назовём растение папоротник-растишка, – сказал я и добавил: – Видимо, зайцу оно нравится, раз сожрал до земли почти.

Глядя на меня как на идиота, Петрович пояснил:

– На Земле есть папоротники, рядом с которым этот малыш будет смотреться как белочка возле жирафа. Зови растение просто папоротником, потому что оно им и является, просто разновидность.

Пожав плечами, я буркнул:

– В папоротниках не силён.

– Да не в них дело, а в зайце. Ведь след, Никитка, заячий, а заяц должен прыгать, но этот просто шёл. А делал он так, потому что большой. Я не по общей форме сужу, а именно по самой лапке. У зверя передние и задние лапы полностью соответствуют заячьим лапам. Но он слишком крупный, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул я. – Но хочу так же, чтобы понял и ты, мне до этого зайца дела нет совсем. Попросил найти след человека, а ты на зверей каждые пол часа натыкаешься и голову ломаешь. Такими темпами мы вряд ли найдём Витька целым и невредимым, а вот по частям – с вероятностью гораздо большей. Петрович, достал, давай уже след бери!

Дед, пригрозив мне пальцем, пробурчал:

– Выражения выбирай, салага!

А затем, повернувшись, он начал поиски. Витёк, держись, помощь идёт…

* * *

Скоро будет двое суток, как Петрович прибыл на планету Тауран. И сутки, как мы с ним познакомились. Всё больше узнавая старика, не могу сказать о нём плохого. Да, характер у бывшего вояки далеко не сахар, но я и сам не подарок, так что на этот пункт пофиг. А вот навыкам деда стоит уделить внимание, он просто прирождённый лесожитель. Глядя на него, поражаюсь, ведь создаётся стойкое впечатление, что не я в этом мире ветеран, а он. По крайней мере в той части, которая касается общения с природой.

– Чувствуешь? – дед, принюхиваясь, остановился. Повернувшись на девяносто градусов влево, рассказал: – С этого направления несёт помётом травоядного, совсем близко, свежатина. Мы спугнули какого-то зверя, мне нужен мой карабин. Припасы надо пополнить, ты сам говорил.

Я остался сидеть на поваленном дереве с пистолетом и рюкзаком, а Петрович, налегке, убежал охотиться. Прошли долгие сорок минут и далеко, минимум в километре, прозвучал выстрел. Эх, а надеялся, что не пойдёт старый так далеко, похоже ещё долго мне так сидеть.

На встречу к нему идти он запретил. Боится, что потеряюсь, и это от части правда. Я в джунглях ориентируюсь чуть лучше, чем хреново. А деду что Брянщина, что этот лес, всё одно, как у себя дома носится.

Лёгкий толчок в бок разбудил меня. Послышалось недовольное бурчание:

– Спит он, понимаете ли. И ведь не боится, что сожрут. Вставай давай, я место под лагерь нашёл, надо с мясом добытым разобраться, пока не испортилось.

Бревно-кровать было не удобным, но я всё равно вздремнул, потому что так время летит быстрее. Зверей не опасался, потому что если подойдёт серьёзный хищник, то шансов отбиться у меня будет ровно ноль, поэтому не стоит и пытаться. А несерьёзный мною не заинтересуется.

Петрович выглядит каким-то помятым, будто не я спал, а он. На правом плече у него карабин, а на левом окровавленный холщовый мешок, в котором наверняка мясо. Времени прошло с его ухода часа три, должен был разделать дичь сам, ведь мне этим заниматься совсем не хочется.

– Что-то ты, дед, неважно выглядишь. – Я без лишних вопросов принял мешок на своё плечо и понял причину изменения облика старика. Она банальна, мясо очень тяжёлое, килограммов двадцать с дуру пенсионер набрал.

– Что, тяжко, да? – Петрович, вновь повеселевший, лыбится беззубым ртом. – Протащишь его, посмотрю на тебя, хуже ещё выглядеть будешь.

– Не, не буду. – Я поставил мешок на землю и открыл его. Внутри лежат мясные вырезки. Дичь была далеко не маленького размера, минимум с упитанного бычка. Можно выбросить половину, но обижать старика не буду, донесу до нужного места. Снова водрузив ношу на плечо, я буркнул: – Пошли уже, пенсия.

Дед молчал минут двадцать, а затем не выдержал, рассказал:

– Удивительно, впервые в жизни мне довелось охотиться на рогатую лошадь. Когда увидел, даже глаза тереть начал, думал навь. Не хотел стрелять в эту помесь оленя и арабского скакуна, да и не пришлось, потому что, пока я любовался диковинным созданием, появилась наглая кошка, спрыгнувшая с дерева, и убила рогатую красавицу. Отогнал, кончик хвоста кошатине отстрелил, ох и психовала. Но тоже красивая, на пантеру строением тела похожа, но у этой раскраска коричнево-зелёная, такую даже при всём желании не заметишь, если в засаде будет. Ну и крупная, раз довелось уссурийского тигра вживую увидеть, так тот раза в полтора меньше. Я, пока мясо вырезал, постоянно контролировал обиженную Мурку, рядом тёрлась, не готова была от добычи отказаться. Как только ушёл, так она сразу тут как тут, к обеду приступила.

Я решил промолчать. И дед тоже не стал продолжать разговор. Примерно за час дошли до места, о котором он говорил. Обычный холм с лысой макушкой. Старое костровище, которому не меньше месяца, не удивило, скорее всего до нас тут жёг костёр кто-то из новоприбывших. Думаю, что вряд ли этот человек всё ещё жив. Как Петрович, во всеоружии и подготовленные духом, сюда попадают единицы. Выживаемость вдали от людей не просто низкая, а почти нулевая. Вот взять даже нас – шанс, что сдохнем, гораздо выше шанса, что выживем. Эх, Витёк, в который раз желаю тебе удачи…

* * *

– Я вижу след! – Петрович припал на одно калено и начал щупать землю. Зачем-то сорвал травы и понюхал её. Поморщившись, буркнул что-то невнятное, вскочил и бодро зашагал, немного изменив направление. После того, как мы плотно пообедали, старик оживился, энергия словно ключом бьёт из него. А вот я его бодрости не разделяю, мешок с мясом всё так же тяжёл. Да, килограмма два мы употребили, но это почти не отразилось на массе. Жду не дождусь, когда наша конина просолится и её часть перекочует в рюкзак пенсионера-следопыта.

Мы вновь бредём по низине. Пытаюсь увидеть след Вити, которого Петрович придерживается, но так ни разу и не увидел. Все мои знания говорят, что мы движемся рядом с водой. Ручей или речушка должен быть совсем рядом.

Не ошибся, лесная речка имеет место быть. Сильно извилистая, с чистой холодной водой и с огромным количеством водонапревшей древесины. Мы вышли к ней со стороны высокого обрывистого берега. Уровень противоположного ниже метра на два, его в половодье заливает, о чём свидетельствуют наносы мусора и большое количество ила, который даже сейчас виден под растительностью.

– Вон следы, – дед указал на другую сторону. – Твой друг прыгнул, не долетел до берега, угодил в воду, но затем сумел выбраться. И вытаскивал из ила обувь, сильно раскопав его. Поищем место для переправы, мокнуть не хочется.

Перебрались по упавшему дереву выше по течению в метрах ста и вернулись. Витя дурак, сиганул с берега, мог ведь ноги переломать, прилично пролетел. И потом ещё долго ковырял берег палкой. Смотришь на результат его действий и кажется, что в этом месте реки сражались два поросёнка.

– Вот отчётливый след, – крикнул Петрович, удалившись от берега метров на десять. – Тут он надел обувь, ботинки с хорошим протектором. Размер не меньше… вот это ножка, да тут минимум сорок шестой! Помнится, ты говорил,