Архитектор душ - Александр Вольт

class="p1">— Я тебя слушаю, Лидия, — сказал он спокойно. В его стальных глазах не было явной угрозы, но в них крылось что-то такое… новое, что она заметила только сейчас. Словно он смотрел не на нее, а куда-то вглубь, внутрь. Словно он изучал ее. Но не как женщину, а скорее… как образец под микроскопом.

Она непроизвольно отвела взгляд, чувствуя себя обнаженной под этим анализирующим взором.

— Зачем ты это сделал? На дознании. Для чего?

— Я не понимаю твой вопрос, — сказал Громов спокойно. — Что сделал? Выдал заключение «убийство»? Наверное потому что это моя работа, — сухо отозвался он. — И, наверное, потому что эта самая работа приносит мне деньги, за которые я покрываю счета за коммунальные услуги, транспорт, еду и вашу одежду в том числе.

— Я не просила! — выкрикнула Лидия и тут же осеклась.

— А я сказал, что ты просила? — он слегка приподнял бровь. — Я сделал это из своих соображений, как уже говорил ранее. Лидия, сцена закончена? У нас полно дел, если ты не возражаешь.

И он, не дожидаясь ответа, сдвинулся с места, заставляя ее последовать за ним. Алиса, на которую она посмотрела, лишь пожала плечами. Вся подозрительность Лидии разбилась о стену его непробиваемой и циничной логики.

Нет. Если ей и казалось, что она начала понимать причину его поступков, то сейчас это прошло. Поведение Виктора Громова было настолько последовательным и логичным, что в их тяжелой ситуации оно казалось абсолютно иррациональным. И именно это пугало ее больше всего.

Глава 10

После разговора с Лидией, которую пришлось слегка осадить, мы сели в машину и уже через пять минут остановились перед двухэтажным кирпичным здания, которое как я понял и было таверной Торбина. Я вышел первым, девушки молча последовали за мной.

— Нам сюда, — сказал я, сворачивая к металлопластиковой двери с ламинацией под дерево и вывеской с надписью «Морской Ёж».

— О, обед? — спросила оживившаяся Алиса при виде кабака Торбина.

— Не заработала, — ответил я спокойно, не сбавляя шага.

— Но я же вела протокол и подавала тебе бумаги! — возмущенно возразила она.

— Отличная работа. Продолжай в том же духе, — приободрил я ее, после чего толкнул дверь и вошел внутрь.

В портовой таверне было на удивление чисто и светло. Вместо кислого запаха пролитого эля в воздухе витал аромат свежесваренного кофе и чего-то сытного, мясного.

Таверна была почти пуста. За парой крепких деревянных столов у окна сидели несколько моряков, неспешно завтракая и глядя на оживающий причал. Было тихо и по-утреннему уютно.

— Садитесь вон там, у окна, — бросил я девушкам, указывая на свободный столик. — И ждите.

Оставив их, я направился прямо к стойке.

Торбин стоял за прилавком, протирая стеклянный стакан чистой тряпкой. Увидев меня, он отложил ее.

— Виктор.

— Торбин, — кивнул я в ответ. — Три яичницы и три кофе.

Дварф кивнул, повторил мой заказ громким криком на кухню и снова повернулся ко мне. Его проницательные глаза изучали мое лицо.

— Я хотел сказать спасибо, — произнес он тише. — За то, что не закрыл глаза на дело Улины.

— Я просто делал свою работу, — ответил я.

— Может и так, — хмыкнул Торбин. — Только другой на твоем месте сделал бы ее иначе. Мы, знаешь ли, нелюди, стараемся держаться вместе. И ценим, когда кто-то поступает по справедливости, а не по понятиям. Да и ты, честно говоря, меня удивил.

— Почему это? — я вздернул брови.

Торбин посмотрел на меня проницательно и тяжело вздохнул, и его густая борода всколыхнулась.

— Это уже не важно. Что бы про тебя ни говорили, Виктор, я помню, каким напуганным юнцом ты сюда приехал, — он покивал головой. — Поэтому, что бы ни случилось, мои двери для тебя всегда открыты. Садись. Сейчас подадут еду.

Я кивнул, после чего пробежался по ценам в «меню» и положил на стойку сто рублей. По тридцать за каждую порцию, плюс десять процентов чаевых, как это было уже в норме в моем мире, после чего вернулся к девушкам.

Они смотрели на меня с немым вопросом, но я молча сел рядом. Вскоре перед нами поставили три дымящиеся тарелки с аппетитно пахнущей и выглядящей для голодного желудка яичницей и ароматным кофе.

Расправившись с завтраком, мы вышли на улицу и направились к Петровичу, который уже успел усесться в кабину и мирно посапывать. Я постучал костяшками пальцев по кузову. Шофер тут же вздрогнул и проморгался.

— Куда дальше, сударь? — поинтересовался он, фокусируя зрение перед собой.

— В «Будуар», — сказал я, усаживаясь на сидение.

— Будет исполнено.

Мадам Тюрпо встретила меня с такой же обворожительной улыбкой, как и вчера.

— Добрый день, господин Громов, — сказала она любезно.

— Добрый день, мадам. Я проверил списания по карте, но не обнаружил там списания со своего счета за ваши услуги.

— Ой, да, знаете… у нас несколько дней назад сломался терминал, поэтому мы ждем мастера. А пока что вся оплата проводится наличными, — сказала она, подмигнув.

Ну, ясно. Мир другой, а устои все те же. Налоги никто сильно платить не хочет даже при императоре. Хм, интересно, а какая тут налоговая система?

— Без проблем, — сказал я и полез за бумажником. — Напомните, пожалуйста, сколько итого?

— Два платья плюс услуги прачечной — тысячу двести.

Я вытащил две тысячи и положил на прилавок. Мадам Тюрпо удовлетворительно кивнула, после чего щелкнула кассовым аппаратом и вытянула оттуда мне сдачу. Затем она достала из-за прилавка два кулька с эмблемами заведения, в которых были постиранные вещи, и передала мне.

— Приходите еще, — сказала она с профессиональной улыбкой.

Я принял вещи, кивнув в ответ.

— Непременно. Спасибо еще раз, что выручили.

Я развернулся и двинулся к выходу, где вручил девушкам их кульки.

Однако, едва мы ступили на тротуар, как дорогу нам преградили трое мужчин. Они были одеты в строгую, хорошо подогнанную черную униформу, но это явно была не полиция.

На их воротниках и обшлагах были вышиты золотые кресты, а на головах красовались высокие головные уборы. Лица были строгими, серьезными, и не предвещали ничего хорошего.

— Господин Громов? — обратился ко мне тот, что стоял в центре. Он был выше остальных, с худым, аскетичным