Братство. Второй шанс - Никита Киров

— Говори мне. Мне можно, — настаивал Царевич.

— Да там какие-то хмыри стояли, — путано начал объяснять Тимур. — Давай на меня бычить, толкать, а я ему по сопатке зарядил.

— А чё на помощь не звал? Знаешь же, что мы здесь сидим. Услышали бы.

— Не положено, — гордо сказал он, вскинув голову.

— Гордый нохчи какой нашёлся. Пойду-ка, посмотрю, кто такие, — произнёс Руслан и потёр кулаки.

— Один-то не ходи, — сказал Славик. — Забыл?

— Да чё такого, пойду, разгоню их, чтобы не наглели в нашем районе, — Царевич напялил свою шапку на голову Тимура. — Сам понимаешь, жизни потом тут никому не дадут. А ты стой здесь.

— Пошли, — я подошёл ближе. — Один не ходи.

— Да без базара впишемся, — заявил Газон. — Погнали, — он легонько пихнул Тимура в спину. — Показывай, пацан, кто там наезжает. Ща под шконарь загоним лохов этих.

— Тебе же нельзя светиться, — вспомнил Халява.

— Блин, ну в натуре, западло будет, если менты остановят, — Газон со смущением посмотрел на нас. — Пацаны, реально говорю, с вами бы пошёл.

— Справимся сами, — сказал я. — Ты лучше посторожи помещение, чтобы Самовар один там не сидел.

— Без базара. И за тачкой пригляжу, а то уличные братья Шопена не только магнитолу вытащат, а ещё без колёс оставят, — он засмеялся.

— Я же им гово’ил, чтобы вас не т’огали, — недовольно пробурчал Шопен.

— Ты тоже оставайся, — распорядился я. — Нас хватит.

Газон с Шопеном остались, потому что помещение открыто, а там и пейджеры, и бумаги, а один Самовар сторожить ничего не сможет. Ну и так спокойнее, прикроют друг друга.

Ну а мы пошли за ближайший угол, где побили брата Царевича. Сам Тимур обречённо следовал за нами.

Особой угрозы там не оказалось — одиннадцатиклассник-гопник и три-четыре шпанёнка поменьше, шакалившие мелочь у ровесников. У них, похоже, приключился разрыв шаблона от того, кто пришёл разбираться.

Малолеток бить не в тему, поэтому просто прогнали их по-простому, парой пинков под зад и затрещин, при этом отобрав назад фотоаппарат, который они отработали у пацана, и мелочь. Ну и передав, что с ними будет, если снова их здесь увидим.

Это мелочёвка. Но мы пришли сюда не наводить справедливость, ну и не только из-за брата Царевича. Просто всякую мелкую гопоту придётся отсюда гонять постоянно.

Тема-то мне знакомая, сталкивался в первой жизни, так и будут клиентуру отпугивать. Только шакалить у пацанов будут не только мелочь или сигарету, а будут просить дать «стрельнуть» на компьютере, после чего капитально засядут на пару часов. Публика такая, сильно мешает.

Это проблема, с которой Царевич справился бы и в одиночку, но его одного я отпускать не хотел, как и любого из нас.

Было у меня недоброе чувство насчёт и того визита чекистов, и того, что в эти дни Халява должен был пропасть. Поэтому настороже, и приходилось обращать внимание на все знаки. Впрочем, после Чечни мы всегда на взводе, и первое время часто вздрагивали от резких звуков или проезжавших мимо машин. Это мешает жить, но сейчас сыграет нам на руку, ведь врасплох не застанут. Жаль только, что оружия нет. Впрочем, если бы оно было, с ним можно было бы конкретно встрять. Ведь от многих проблем оно не спасает. Поэтому стрелять должен кто-то другой.

— Если чё, зови из нас любого, — расхрабрившийся Славик напялил на нос тёмные очки и пихнул Тимура. — Наваляем. Ко мне подходи тоже, не ссы, Тимка.

— Слыхал — не положено им на помощь звать, — сказал Шустрый, идя рядом с ним. — Гордые.

— Пацаны бы там не поверили, — пробормотал Халява. — Меня вот всё-то колбасит, когда ваших вижу и слышу, а тут пошёл вставлять гопникам за чеченца. Но жизнь как только к тебе не разворачивается… А это там чё?

Мы повернули за угол к нашей базе, и уже видно «Ниву» Царевича и «восьмёрку» Газона. Но до них ещё идти, а вот на самом углу стоял грязный микроавтобус. Рядом с ним мёрзла девушка без шапки, чуть дальше стоял здоровяк с камерой.

Шустрый заметил девушку и тут же изменил траекторию, начиная улыбаться. Но она на него не смотрела.

Здоровяк показал ей на Халяву.

— Вячеслав Бакунин? — тут же затараторила девушка, делая пару шагов. — Мы к вам заходили, но ваши друзья сказали, что вы… э-э, ненадолго вышли, и мы ждём.

— Владислав, — поправил её Халява, оглядев снизу вверх.

— А мы вас… м-м… ищем, — неуверенно продолжала девушка.

— И чё? Зачем?

— Взять интервью, конечно! Мы с местного телевидения, а вы, как нам стало известно… э-э, получили орден.

— Да ещё ничего не получал, — Халява шагнул к ним. — Ну ничё. Интервью, значит? Ноу проблем, чё.

— О, ништяк, по ящику покажут, — обрадовался Шустрый. — А нас тоже…

Царевич хмыкнул, его брат удивился.

А вот мне всё это не понравилось.

Мало того что мне не нравился визит чекистов и те попытки чеченцев познакомиться с нами. Так теперь ещё и эти подозрения начали усиливаться. Когда ждёшь подставы, то на всё реагируешь. Но тут всё было слишком явно.

Запахло горелым порохом и чем-то кислым, хотя никто не стрелял, и стало холодно, хотя я тепло одет. Это мозги так шутят, сейчас таким не пахнет, но в моменты опасности некоторые воспоминания становятся слишком реальными — последствия войны остаются надолго. Но это повод осмотреться.

Открытый микроавтобус, но на нём никаких опознавательных знаков. Ну да и хрен с ними, у нас не такое богатое телевидение, чтобы иметь фирменные машины. Дело не в этом.

Девушка, которая запиналась и тараторила текст так, будто учила его наизусть, но всё забыла. Да и наряд у неё не похож на журналистику, с её яркой курткой, сетчатыми чулками. Ещё слишком цветной макияж и очень усталый взгляд. Как проститутка, и дело совсем не в том, что с возрастом я стал брюзгой. Просто проститутки так и одевались.

Мужик держал камеру, как какой-то ящик, даже не пытаясь её поднять, а внутри микроавтобуса