Непокорная невеста, или Аджика по - попадански - Хелен Гуда

знала, что сегодня нас ждет какое-то приключение. Ну правильно. С момента, как я поселилась в этом месте, я не ездила верхом и выпускала ее из сарая, только чтобы она прогулялась во дворе. Осторожно накинув уздечку и закрепив кожаные постромки, я принялась осторожно грузить на телегу тяжелые бочоночки с соленьями, стараясь распределить вес равномерно, словно играя в сложную головоломку, чтобы не перегружать бедную лошадь и сохранить в целости свой драгоценный товар. Каждый бочонок был любовно обернут домотканой тканью с вышитыми цветами. Геннадий не одобрял мою расточительность, но я использовала все скатерти и ткани, что нашла в сундуках старухи. Я хотела уберечь мои заготовки от неизбежной тряски в пути и придать прилавку, для которого хотела использовать эти ткани, праздничный вид. Аджика, обжигающая своим ароматом, лечо, искрящееся яркими красками овощей, соленые огурчики, хрустящие и ароматные, — чего только не было в моем арсенале. На следующий свой выезд я вообще хотела и капусточки насолить. Уверена, она как раз поспеет к этому времени, с волшебной-то скоростью роста у заговоренных семян. Можно сказать, я собрала всю щедрость лета в эти скромные бочоночки.

Наконец, закончив погрузку и убедившись, что все надежно закреплено, я вздохнула с облегчением, чувствуя, как груз ответственности немного отступает. Забралась на деревянную телегу, устраиваясь поудобнее на старой подушке, и легонько тронула лошадь вожжами, нашептывая ей ласковые слова ободрения. Лошадка послушно тронулась с места, и мы неспешно выехали со двора, оставляя за собой клубы пыли на проселочной дороге, как дымку воспоминаний. Геннадий, взлетев с моего плеча, кружил над нами, словно черный ангел-хранитель, издавая свои подбадривающие звуки, смешное карканье, казавшееся мне теперь самой прекрасной музыкой.

Дорога до городка выдалась долгой, но живописной, словно путешествие по сказочной стране. Поля, усыпанные полевыми цветами, качающими головками на ветру, перелески, наполненные пением птиц, перекликающихся своими голосами в утренней дымке, — все это успокаивало мою душу и настраивало на позитивный лад, унося тревожные мысли прочь. Разглядывая этот простой и прекрасный пейзаж, я мечтала о том, что все мои труды не окажутся напрасными, что люди оценят мои соленья и что я смогу прокормить саму себя. К тому времени, как я подъехала к рыночной площади, солнце уже стояло высоко в небе, заливая все вокруг своим теплым светом, и рынок гудел, как потревоженный улей, наполненный голосами торговцев и покупателей, смехом детей и запахами всевозможных яств.

Найдя свободное место у края площади между торговцем медом и продавцом глиняной посуды, я припарковала телегу и принялась обустраивать свой прилавок, стараясь создать привлекательный вид для потенциальных покупателей. Развернула полосатую скатерть, найденную в сундуке у запасливой старухи, расставила бочоночки, стараясь выставить напоказ самые красивые, выложила небольшие мисочки с образцами для дегустации, украшенные веточками укропа и петрушки. Сердце бешено колотилось от волнения, но я старалась сохранять спокойствие и улыбаться проходящим мимо людям, надеясь, что моя улыбка сможет растопить лед недоверия, который, я чувствовала, уже сковал все вокруг меня. Геннадий, усевшись на край столба, к которому я привязала поводья, нахохлившись и насупившись, внимательно наблюдал за происходящим, словно мой личный охранник, готовый в любой момент броситься на защиту хозяйки.

Сперва люди проявляли ко мне исключительно дружелюбие, будто не зная ничего о дурной славе моего дома. Подходили, интересовались товаром, хвалили аромат, расспрашивали о рецептах.

— Ох, какие у вас огурчики аппетитные! — воскликнула пожилая женщина с корзинкой в руках, разглядывая мои соленья с пристальным вниманием. — Сама вырастила и засолила?

— Конечно, сама! — ответила я с гордостью, стараясь придать своему голосу уверенности. — Все с собственного огорода.

— А что это у вас тут такое яркое, аж глаз слепит? — поинтересовался мужчина с густой бородой, указывая на бочонок с аджикой, словно боясь к нему прикоснуться.

— Это аджика, — объяснила я, видя его опаску. — Острая приправа. Собственноручно приготовленная по старому семейному рецепту. Попробуйте, дяденька, не пожалеете, — если честно, я растерялась и не знала, как уважительно обратиться к мужчине.

Мужчина, поколебавшись, все же взял деревянную ложку и зачерпнул аджику из мисочки и с осторожностью поднес к губам, рискнул попробовать. Его лицо мгновенно исказилось от остроты: он закашлялся, прослезился, но при этом остался доволен.

— Ух, огонь! — воскликнул он, отплевываясь и хватаясь за живот. — Настоящий огонь. Беру! Пару кувшинчиков.

Казалось, все складывается как нельзя лучше и мои надежды начинают сбываться. Но стоило кому-то узнать, что я — та самая вдова, живущая в старом доме, который в народе считали проклятым, полным призраков и нечисти, как отношение ко мне резко менялось. Шепот, косые взгляды, недоверие — все это чувствовалось в каждом жесте, в каждом слове, словно я заражена какой-то опасной болезнью.

— Это же она… Аэлита… Та самая… из проклятого дома, — услышала я, как перешептываются две молодухи, одетые в яркие сарафаны, прикрывая рты ладонями, словно боясь выпустить слова вслух.

— Говорят, у нее там всякая нечисть водится. По ночам то воет кто-то, то светится, — прошептала одна, оглядываясь по сторонам с суеверным страхом в глазах.

Но, как ни странно, именно этот слух сыграл мне на руку, принося сомнительную рекламу. Из любопытства, а может, и из суеверия люди стали подходить к моему прилавку, чтобы разглядеть меня получше, заговорить. И, конечно же, многие покупали мои соленья — то ли чтобы задобрить "ведьму", то ли чтобы проверить, действительно ли они обладают каким-то необычным, волшебным вкусом, словно я добавила в них секретный ингредиент, добытый в потустороннем мире.

— Правда, что у вас в доме духи живут? — осмелилась спросить одна из молодух, та самая, что шепталась с подругой, покупая у меня соленые огурцы, словно покупая билет на аттракцион.

— Духи? — переспросила я, делая вид, что ничего не понимаю, хотя прекрасно знала, о чем речь. — Какие духи, девица? У меня только кот Василий живет. Черный как ночь, но очень ласковый, кстати. Мышей ловит исправно, — у девушки расширились глаза от страха, и я поняла, что зря про кота сказала и про то, что он черный. Сразу же вспомнила, что у ведьм в сказках обычно коты-то и жили и как раз таки черные. Но сказанного не воротишь, как говорится.

— Да не кот, а нечисть! Говорят, вы там с чертями водитесь. И по ночам всякие обряды колдовские проводите! — выпалила другая, осмелев, словно выплеснула свои собственные страхи.

Я только рассмеялась в ответ, стараясь не показывать ни капли раздражения.

— Ну что вы такое говорите, девушки! — воскликнула я, разводя руками. — Какие черти? Я обычная женщина, землю пашу, соленья кручу. Если и вожусь с чертями, то только