Военный инженер Ермака. Книга 5 - Михаил Воронцов

Танец ускорялся. Теперь шаманы прыгали, кружились, их одежды развевались. Бубны гремели все громче. Один из шаманов — самый молодой — вдруг упал на землю и начал корчиться, выкрикивая что-то на незнакомом языке. Не на вогульском — Ефим покачал головой, показывая, что не понимает.

Белобородый подошел к упавшему, положил руку ему на лоб. Тот затих, потом медленно встал. Глаза у него были пустые, будто смотрел куда-то сквозь мир.

— Духи говорят, — прошептал Алып рядом со мной. — Соглашаются уйти.

Шаманы достали специальные мешки из белой кожи. Каждый набрал земли с разных мест священного участка — из-под старой лиственницы, с берега, где вода подмывала корни, из ложбины, где весной скапливалась талая вода. Землю ссыпали в котел, туда же добавили воды из места слияния рек.

Белобородый размешал все это посохом, что-то нашептывая. Потом накрыл котел расписной тканью и поднял над головой.

— Теперь новое место, — объявил Торум-Пек.

Мы сели в лодки и поплыли обратно, пока не остановились у небольшой рощи недалеко от поселения вогулов. Место было красивое — березы и лиственницы росли полукругом, создавая естественную защиту от ветра.

Здесь ритуал повторился, но в обратном порядке. Сначала расставили идолов, потом шаманы обошли место, разбрызгивая воду из котла. Землю разделили на три части — одну зарыли под большой березой, другую высыпали в воду, третью развеяли по ветру.

Белобородый воткнул свой посох в землю и громко выкрикнул что-то. Остальные шаманы ударили в бубны три раза, и все стихло.

— Готово, — сказал Торум-Пек. — Духи переселены. Старое место больше не священное.

Ермак кивнул:

— Отлично.

На обратном пути все молчали. Только когда вогулы вернулись к своему селению, а мы продолжили путь к Кашлыку, языки развязались.

— Странные они, эти вогулы, — проворчал Кольцо, севший с нами в первый струг.

— Странные или нет, — философски заметил Ермак, — главное, что теперь порох свой будет. И свинец!

Я молчал, глядя на темнеющую воду. Дело сделано. Почувствовал, как меня немного отпускает напряжение. Наверное, не все понимали, что означает находка серы. А она означала то, что у нас появился шанс выжить.

Кашлык показался на закате — черные стены на фоне краснеющего неба. Стража на воротах обрадованно замахала руками, увидев нас.

Сразу в большой избе собрался уже наш «совет старейшин». Ермак рассказал о договоре с вогулами, и о том, что мы теперь и с порохом, и со свинцом, и даже с большими запасами соли.

— Завтра же начнем добывать, — решил Ермак. — Максим, возьмешь побольше людей — и туда. Сейчас это самое главное.

Я кивнул.

За окном уже совсем стемнело. Где-то ухала сова. Обычная ночь в Кашлыке, но я знал — после сегодняшнего дня многое изменится.

…Ранним утром мы отчалили от пристани Кашлыка на трех стругах. Я стоял на носу первого судна, вглядываясь в туманную дымку над Иртышом. Весенняя вода несла нас быстро, и гребцам приходилось лишь подправлять курс длинными веслами. Впереди ждала работа, от которой зависела судьба всей Сибири.

Солнце поднялось выше, когда мы причалили к пологому берегу. Четыре десятка казаков спрыгнули со стругов, неся в руках кирки, лопаты, ломы и плетеные корзины.

— Вот! — указал я на желтоватые камни. — Складывайте отдельно крупные куски и мелкую крошку. Все пойдет в дело.

Казаки принялись за работу споро. Били киркой по породе, выковыривали ломами целые пласты, просеивали осыпь через решета. Солнце палило немилосердно, пот заливал глаза, но никто не жаловался.

Некоторые куски были величиной с кулак, сплошь состоящие из сросшихся кубиков пирита. Такие особенно ценились.

— Максим, глянь-ка! — позвал меня молодой казак. Он держал в руках кусок породы размером с небольшой арбуз, весь пронизанный золотистыми жилами.

— Добро! Клади в отдельную корзину. Из такого чистого камня выход серы будет знатный.

Скоро первая партия корзин была полна. Я прикинул вес — каждая потянет на два пуда, не меньше.

Сам я присел в тени и принялся считать.

Если из пуда пирита получить хотя бы четверть пуда серы — а должно выйти и больше при правильном обжиге — то из сотни пудов породы будет двадцать пять пудов чистой серы. А для пороха на пуд серы нужно шесть пудов селитры и пуд угля. Значит, из двадцати пяти пудов серы можно намешать около двухсот пудов доброго пороха.

На зарядку пищали идет золотник (чуть больше четырех грамм) пороха, на выстрел из пушки — фунт, а то и два, смотря какая пушка. Двести пудов — это восемь тысяч фунтов. Если половину пустить на пушечные заряды, а половину — на ружейные, то хватит на две тысячи пушечных выстрелов и десятки тысяч ружейных.

Вот оно, счастье!

…Солнце уже клонилось к западу. Берег выглядел так, словно его изрыли гигантские кроты — повсюду ямы, кучи отвалов, разбросанные камни. Казаки работали не покладая рук, понимая важность дела.

— Сколько набрали? — спросил я сам себя.

— Сорок семь полных корзин, Максим. Да еще пять неполных, — ответил один из казаков. — Я считал.

Я прикинул в уме. Каждая корзина — два пуда с гаком. Значит, около сотни пудов набрали. Превосходно! За один день добыли столько, что хватит ну очень надолго.

— Грузите на струги! — скомандовал я. — Хватит на сегодня!

Казаки цепочкой потянулись к судам. Корзины передавали из рук в руки, укладывали в трюмы, накрывали рогожей от влаги. Я следил, чтобы груз распределили равномерно по всем стругам.

Когда последняя корзина была погружена, солнце уже касалось верхушек прибрежных сосен. Казаки, усталые, но довольные, расселись по стругам. Многие тут же задремали, привалившись к бортам.

Струги медленно отошли от берега. Я стоял на корме, смотрел на удаляющийся берег, где мы сегодня трудились. Завтра надо будет отправить другую партию. Запас, как говорится, карман не тянет.

В голове уже складывался план дальнейших действий. Сначала построить печи для обжига пирита — благо, глины и дров в округе предостаточно, и добывать серу. Селитра в селитряницах накапливается хорошо, а уголь добыть проще всего — березовый или ольховый вполне сойдет.

Кашлык показался на повороте реки, когда небо уже окрасилось в багровые тона заката Ермак лично вышел на берег нас встречать…

— Ну как? — спросил он.

— Добыли сотню пудов, атаман. Сделаем пороха столько, что на целую войну хватит.

Ермак просиял и хлопнул меня по плечу.

— Вот это дело!

Казаки выгружали корзины, складывали под навесом у кузницы. Завтра с утра начнем строить печи для обжига. Нужно торопиться.

…На рассвете следующего дня я уже стоял, размечая колышками место для печей. Ночью почти не спал — все обдумывал,