Военный инженер Ермака. Книга 5 - Михаил Воронцов

Скоро ко мне пришел Тихон Родионович, наш староста, и с ним — два десятка человек. Наших рабочих — тех, кто строил кузни, сушилки и прочее.

— Показывай, где что и как делать надо, — сказал он.

— Глину будем копать где всегда, — сказал я. — Все почти как обычно, но с небольшими изменениями. Лепим кирпичи и делаем.

Работа закипела. Одни копали глину, другие месили ее с водой и соломой, третьи формовали кирпичи в деревянных формах. Печей мы наделали в Кашлыке уже множество, поэтому работа была знакомая. Я тем временем на бумаге углем чертил схему печи. Нужна была камера для пирита, под ней — топка, а сбоку — отводная труба для серных паров. Самое сложное — пары надо охладить, чтобы сера осела, а не улетела дымом.

— Макар, — позвал я нашего кузнеца. — Нужны железные листы. Сколько есть в кузне?

— Да с десяток наберется! — почесав затылок, ответил он.

— Неси все. Из них желоба сделаем для охлаждения паров.

К полудню первая партия кирпичей подсохла на солнце. Начали класть печь. Я сам встал к раствору, показывая, как выводить свод камеры, чтобы жар равномерно обтекал камни. Многие удивлялись необычной конструкции — две камеры друг над другом, косой дымоход, уходящий не вверх, а вбок.

— Зачем так хитро? — спросил один из казаков.

— Сера — она в парах будет выходить. Если прямо вверх пустить — улетит вся. А так пары по длинной трубе пойдут, остынут, и сера осядет. Соберем ее потом.

Ермак заглянул после обеда, посмотрел на растущие печи. Их уже было три — мы работали очень быстро.

— Когда порох будет? — спросил атаман прямо.

— Серу через несколько дней получим первую. Но еще селитра нужна и уголь. Селитра есть тоже, насобирали с селитряниц, а уголь начнем жечь со дня на день.

— Правильно, — согласился Ермак. — Надо спешить.

Вечером первая печь была готова. Кирпичи еще сырые, но я решил не ждать — обмазал все щели глиной снаружи и велел разжигать малый огонь для просушки. Опыт в таком деле у нас уже появился большой, его надо использовать для экономии времени.

Дым пошел через все щели, казаки кашляли, отходили в сторону.

— Ничего, просохнет — дымить перестанет, — успокоил я их. — Но несколько дней ждать придется.

За эти дни мы привезли еще пирита с месторождения и сложили три новых печи. Вроде нападения в ближайшее время не предвидится, но лучше торопиться.

Потом начали загрузку. Пирит дробили молотами на куски с грецкий орех — так равномернее прогреется. Я сам укладывал первые слои в камеру, показывая, как оставлять промежутки для прохода жара.

— Не набивайте плотно! Воздух должен проходить, иначе сера не выгорит.

Загрузили полных три пуда отборного пирита в первую печь. Нижнюю топку забили сухими березовыми дровами. Я взял головню от костра, полез в топку.

— С Богом, — перекрестился и поджег дрова.

Пламя занялось быстро. Дым сначала валил черный, едкий — это выгорала сажа и остатки влаги. Казаки стояли полукругом, смотрели с любопытством и опаской.

Через час жар усилился. Я приказал подкидывать дрова мелкими порциями, держать ровное пламя. В отводной трубе появился желтоватый дым — пошла сера!

— Воду! — крикнул я. — Лейте на желоба!

Казаки стали поливать железные листы, по которым шел серный пар. От холодного железа пар сгущался, на стенках оседал желтый налет.

— Глядите! — восхитился кто-то.

Но я знал — это только начало. Главное выделение серы начнется, когда печь раскалится докрасна. Потом так и случилось. Из трубы валил густой желтый дым, на желобах нарастали сосульки чистой серы. Казаки соскребали их деревянными лопатками в горшки.

— Не руками! — предупредил я. — Обожжетесь!

Всю ночь дежурили у печи посменно. Я сам не отходил, следил за температурой. Если перегреть — пирит спекется в камень и серу из него уже не выжжешь. Если недогреть — выход будет малый.

На рассвете третьего дня загрузили остальные печи. Первая все еще давала серу, хотя уже меньше. К полудню из отводной трубы пошел почти прозрачный дым — знак, что сера выгорела.

— Гасите огонь, пусть остывает, — распорядился я.

Пока печь стыла, подсчитал добычу. В горшках и коробах скопилось почти семь килограмм чистой желтой серы. Из нескольких пудов пирита — семь кило! Неплохо для первого раза!

— Дальше загружать будем? — спросили меня.

— Дай остыть до вечера. А пока давайте третью печь на полную силу разгоним.

К исходу третьего дня у нас было уже полпуда серы. Казаки не могли нарадоваться — своими глазами видели, как из камня получается составная часть пороха.

На четвертый день пришла беда. Четвертая печь, которую сложили слишком быстро, треснула посередине. Горячие серные пары вырвались наружу, обожгли двух казаков. Хорошо, не сильно — промыли холодной водой и отправили в лекарню.

— Тише едешь — дальше будешь, — сказал я казакам. — Новые печи класть будем медленнее, но надежнее.

Исправили трещину, обмазали глиной, поставили сохнуть. Пока эта печь пусть отдыхает.

К концу недели у нас работало шесть печей. Режим отладили: загрузка утром, розжиг, сутки горения, сутки остывания, выгрузка и новая загрузка. Каждая печь давала несколько килограмм серы с загрузки.

Серу я велел очищать дополнительно. Растапливали в котлах с водой, процеживали через ткань — отделяли от золы и недогоревшего камня. Чистая сера застывала желтыми слитками.

— Максим, а почему она желтая? — спросил один молоденький казачок.

— Такова ее природа. В камне она связана с железом, а когда выгорает — становится чистой и совсем желтой.

Уголь жгли в ямах за острогом. Березовые поленья складывали плотно, засыпали землей, оставляя только маленькие отдушины. Дрова тлели без доступа воздуха, превращаясь в черный, звонкий уголь.

На десятый день я решил — пора мешать первую партию пороха. Собрал все составы в амбаре, велел никого не пускать.

— Шесть частей селитры, часть серы, часть угля, — приговаривал я, отмеряя деревянным ковшом. — И все в тончайший порошок истолочь надо.

Толкли в больших ступах, просеивали через шелковое сито. Потом смешивали, добавляя по капле воду с уксусом — так порох лучше схватывается.

Первую мешку в полпуда готового пороха я высыпал на холст, разровнял. Черный, с серым отливом порошок выглядел скромной пылью. Но…

— Давайте испытаем, — предложил я.

На стрельбище мы не пошли, отправились к пристани. Я отмерил заряд, засыпал, забил пыж, положил пулю. Казаки отошли на всякий случай.

— Ну, с Богом!

Поднес фитиль к запальному отверстию. Грохнуло так, что вокруг все вздрогнули. Пуля пробила толстую сосновую доску насквозь.

— Работает! — радостно закричали