Человек, который любил Джейн Остин - Салли Смит О'Рурк

Обойдя в сопровождении Дарси особняк, Элиза заметила, что от широкой, усыпанной гравием дороги отходит еще одна, узенькая. Они зашагали по этой тропинке, сбегающей по пологому холму, к комплексу конюшен – низких кирпичных строений, обсаженных цветами и отделенных от лужайки невысокой белой изгородью. Здесь же к дорожке примыкали специальные загоны; пасшиеся там лошади заметили проходящую мимо пару и рысью поскакали к ограде, очевидно рассчитывая получить угощение.

Глядя на этот преисполненный покоя сельский пейзаж и горы на горизонте, Элиза вспомнила описание Пемберли в романе Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Как там было? Что-то на тему того, что человек не вмешивался в творения природы. Именно такое впечатление произвело на нее поместье Дарси, и она заметила вполголоса:

– Хотелось бы мне написать здешний пейзаж!

– Так вы художница, – сказал Дарси, похоже обрадованный тем, что Элизе здесь понравилось. – Как же я не догадался об этом по имени, выбранном для адреса электронной почты? Smartist[4], я не ошибся?

– Да, – рассмеялась она, довольная тем, что проявила сообразительность и согласилась провести уик-энд в гостях у этого странного и явно помешанного на лошадях господина. – И пишу обычно идеализированные сельские пейзажи.

Дарси приподнял бровь.

– На Манхэттене?

– Наверное, кому-то это покажется странным, – пожала плечами Элиза, впервые за долгие годы работы обратив внимание на это несоответствие. – И хотя в основе любой работы лежат места, которые я когда-то посещала, я пишу, скорее, воображаемую натуру. Часто сперва придумываю картину, всю, в мельчайших подробностях, а уж после этого начинаю рисовать. Так что, наверное, их можно назвать фантазиями.

Какое-то время Дарси обдумывал услышанное.

– Что ж, для меня в этом есть явная польза, – заметил он. – Думаю, вам будет легче понять то, что я собираюсь сказать. О тех письмах…

Она вопросительно покосилась на него, однако промолчала, ожидая продолжения.

– Если у вас хорошо развито воображение, сказанное мной не покажется столь уж невероятным, – продолжил Дарси. – И еще я абсолютно уверен: то, что я собираюсь вам поведать, будет сразу отвергнуто человеком, не обладающим развитой фантазией и пытливым, восприимчивым умом.

– Вот почему письмо Джейн так много для вас значит?

Дарси кивнул.

– Еще никогда и ни с кем я не обсуждал причин, по которым так интересуюсь Джейн Остин.

Элиза не была уверена, что он ожидает ее реакции. Но Дарси молчал еще несколько секунд, и тогда она все же решилась.

– Итак, я вся внимание, – сказала художница.

– Спасибо, – кивнул он. – Однако вы не представляете, как трудно начать. Особенно когда не знаешь, с чего именно. К тому же вы наверняка считаете меня сумасшедшим. – Лицо его помрачнело.

– Ради бога, простите за то, что я наговорила прежде! – воскликнула Элиза. А про себя отметила, что не стоит провоцировать его, по крайней мере до тех пор, пока она не выслушает все. – Я так несдержанна на язык! – заметила она. – И боюсь, что тактичность никогда не входила в число моих добродетелей.

Дарси приподнял руку, давая понять, что извиняться больше не стоит.

– Пожалуйста, не надо, – сказал он. – Вы ни в чем не виноваты. Да что там говорить, довольно долго и мне самому казалось, что у меня с головой не все в порядке. Или же…

Тут ход его мысли был прерван. Огромный черный жеребец, на котором он скакал утром, узнал хозяина, подскочил к изгороди, пытаясь просунуть через нее голову, и призывно заржал. Дарси сошел с тропинки, приблизился к изгороди, протянул руку, ласково потрепал жеребца по холке, а потом полез в карман и достал какое-то угощение. Элиза подошла поближе и смотрела, как лошадь благодарно слизывает с его ладони хлебные крошки.

– Прежде чем начать, – сказал Дарси и обернулся к ней, – вам, наверное, надо объяснить, почему моя семья веками разводила на этих благодатных землях породистых лошадей, настоящих чемпионов.

Заметив, что Дарси отвлекся, черный жеребец ревниво покосился на Элизу, вскинул гордую голову и снова звонко заржал, требуя внимания.

– Видела у вас на воротах табличку, – сказала Элиза, осторожно поглядывая на великолепное животное, которое по-прежнему немного пугало ее. – Подумать только, поместье существует… С тысяча семьсот восемьдесят девятого, я не ошиблась? Это невероятно!

Дарси кивнул.

– Да. И мы всегда гордились своим наследием. Покупали и продавали лошадей, в конце тысяча восьмисотых о них уже знали по ту сторону Атлантики. И мой приезд в Англию три года тому назад носил обычный, чисто деловой характер. – Он на секунду замялся. – Вообще-то он оказался довольно необычным… Видите ли, я приехал в Англию с одной целью: посетить аукцион коннозаводчиков, где должны были продавать вот этого жеребца. Чемпиона среди чемпионов. – Он ласково погладил черный бархатистый нос лошади. – Прошу знакомиться. Лорд Нельсон, Элиза Найт.

Дарси взглянул на девушку и улыбнулся. Та не сдержалась и тоже ответила улыбкой.

Теперь они стояли спиной, к изгороди. Дарси явно колебался, не зная, как продолжить рассказ. Воспоминания об аукционе возбуждали его, и одновременно он немного смущался, даже стыдился их. Все дело было в Фейт Харрингтон. В тот давний день блондинка таскалась с ним повсюду, висела на руке, без умолку болтала, изо рта у нее сладковато попахивало шампанским, и всякий раз, когда на электронном табло загорались голубоватые цифры, она визгливым голоском подбадривала и понукала его.

Вопреки сопротивлению Дарси Харв все же сумел настоять на своем. И пришлось отправиться в Англию в компании его сестрицы. Дарси совсем не нравилась эта затея. Она могла только подогреть распространяемые желтой прессой слухи об их предстоящей помолвке; к тому времени об этой блестящей паре в газетах и журналах упоминалось все чаще. Вопреки пылким отрицаниям девушки он порой даже подозревал, что источником этой информации была сама Фейт – воображение у нее было слишком буйное, и она часто выдавала желаемое за действительное. Дарси же вовсе не хотелось служить пищей для этих фантазий. Но, как это часто бывает, он уступил настояниям друга, и Фейт отправилась в Англию вместе с ними.

Отмахнувшись от малоприятных воспоминаний, он продолжил свой рассказ:

– Мне безумно хотелось заполучить этого жеребца. Для улучшения породы на нашем конезаводе. – Он удрученно покачал головой. – Проблема заключалась лишь в одном: смогу ли я позволить себе такую покупку.