Либерти - Флай

— Одной руки тебе хватит за глаза. И пиши правду, а не то я тебя и из-под земли достану.

Либерти начала писать, а в это время защищенная заклятиями дверь стала поддаваться, ибо в дело вступил сам директор Академии.

— Быстрей — Бальтор для нужного эффекта пустил Элю немного крови, и Либерти застрочила как пулемет — всё? Давай сюда.

— Теперь отпустите Натаниэля.

— Ты в своём уме, девчонка, этот парень моя единственная гарантия, что ты мне не соврала. Мы сейчас с ним уйдём в другой мир, где я сделаю эликсир, и он попробует его первым. Что, ты еще не хочешь ничего изменить в своих записях? Нет? Тем лучше для тебя и него. Прощай! — И Бальтор стал читать заклятье «перехода».

Либерти каким-то невероятным способом извернулась, рванулась вперёд насколько позволяла цепь и сумела-таки выхватить у Бальтора, уже окруженного мерцающей дымкой, жезл, а потом со всей силы ударила его об стену, переломив надвое. Бальтор закричал словно раненный зверь, отшвырнул Эля и кинулся к Либерти, размахивая ножом. От первого удара либерти увернулась, но цепь не давал ей возможности проявить все свои способности, поэтому второй удар достиг цели, Либерти упала, а из рассеченного плеча потекла кровь, Бальтор замахнулся еще раз и … Нож попал в бок, разрывая плоть и внутренние органы, кровь хлестала фонтаном, заливая всё подряд — пол, стены, одежду.

— Нет! — закричала Либерти, да-да, кричала именно Либерти, а умирал сейчас Натаниэль, который встал между ней и обезумевшим от ненависти Бальтором. Нечеловеческий ужас захлестнул душу Либерти — опять умирает тот, кто ей дорог, нет, только не это. Ужас, ненависть, ярость придали Либерти силы, и она смогла вырвать из стены железные крючья, которыми она была прикована, а потом она накинулась на Бальтора, обвила вокруг его шеи цепь и стала душить. Тут наконец дверь распахнулась и в комнату вбежало несколько человек.

— Сынок! — Клинтвуд бросился к лежащему на полу Натаниэлю.

— Отпустите его! — сказал директор Академии либерти, но она лишь потуже затянула цепь и вскоре Бальтор обмяк.

В комнате повисла тишина, присутствующий тут же Вальмор во все глаза смотрел на Либерти, его драгоценную приемную дочку, такую милу и добрую … УБИЙЦУ!

— Тело Бальтора нужно сжечь — Либерти пошатываясь подошла к Натаниэлю, в глазах плыло, раненное плечо болело словно в него втыкали раскаленные иголки — как он, Клинтвуд?

— Он умер.

Хором зарыдали миледи Гилнехаал и еще одна магичка. Либерти же поделала над лежащим Элем какие-то пасы руками, а потом присела рядом и стянула перчатку.

— Что ты делаешь? — спросил Клинтвуд.

— Душа еще здесь, а тело мы оживим — Либерти подобрала нож и распорола перчатку, откуда ей в ладошку выпал маленький пластмассовый флакончик, тот, в котором Клинвуд когда-то подарил Лилии духи — пробники.

Ох, не для Эля был создан этот эликсир, а для того, кто выбрал вечность, но Эль в отличии от него хотел жить, и Либерти могла ему помочь. Капля за каплей бесценный эликсир возвращал жизнь Натаниэлю — сначала забилось сердце, потом порозовели щеки, затянулась страшная ран и вот, он уже открыл глаза.

— Живой — Либерти улыбнулась, а потом упала без чувств.

* * *

Либерти потеряла много крови и поэтому пришла в себя не сразу, сознание возвращалось к ней небольшими кусочками, иногда она даже не могла понять наяву всё это происходит или во сне. И вот однажды открыв глаза, Либерти увидела над собой лицо женщины, которое показалось ей смутно знакомым. Либерти долго всматривалась, а потом неуверенно спросила:

— Мама, это ты?

Женщина улыбнулась и погладила её по щеке.

— Мама, мамочка — но силы опять оставили Либерти, и она заснула.

* * *

Ничто не длиться вечно, даже болезнь, крепкий организм Либерти наконец справился с хворью и она смогла встать с постели. Всё это время она находилась в доме у Вальмора, Лилии кормила её с ложечки, Вальмор — младший и Элиенора не слезали с её колен, чудом выживший Натаниэль теперь обожал её куда больше чем до этого случая и всё порывался рассказать всем, кто хотел его выслушать о том, что с ним было в момент его клинической смети, Клинтвуд отбыл на Землю улаживать дела, а то они так внезапно исчезли, еще кто-нибудь в полицию заявит. Вот только Вальмор сторонился либерти не в силах забыть ту страшную сцену. Либерти было очень грустно, ведь как ни крути, а он был её семьей. И вот, когда Лилия повезла детей в Инварь на парад Имперской стражи и захватила с собой Эля (который теперь окончательно уверовал в параллельные миры, магию и ангелов-хранителей), то Либерти решила поговорить с Вальмором начистоту. Дождавшись окончания уроков, она подошла к нему и обняла.

— Что случилось, Либерти? — Вальмор был удивлен, ибо Либерти никогда не была сентиментальной.

— Ты меня больше не любишь, да, Вальмор?

— Почему ты так решила?

— Я живу здесь столько дней, а мы и парой слов не перекинулись. Ты, наверное, поражен тем, что я убила Бальтора, но у меня не было другого выхода, он ведь убил Эля и если бы не эликсир, то всё было бы иначе.

Вальмор вздохнул.

— Знаешь, чему я удивляюсь, Либерти? Нет, не твоему поступку, людям не дано знать, как они поступят в той или иной ситуации, а тому, почему я не смог увидеть в тебе тех черт, которые привели к этому. Я всегда слишком сильно любил тебя, не замечая твоих недостатков — ты ведь росла в приличной семье, обучалась в лучшем пансионе, много лет жила в высшем обществе, и я думал, что всё хорошо, но никогда, и теперь я это понимаю, я никогда не был тебе хорошим отцом, другом, да, но не отцом и мне горько это осознавать. Ты не виновата, что выросла такой, и я боюсь, что у нас теперь не будет времени, чтобы всё исправить.

Либерти смотрела на Вальмора и с трудом сдерживалась, чтобы не заговорить — бедный, добрый и простодушный Вальмор, он винит себя в том, что она такая, какая есть, если бы он знал всю правду, которую она скрывала годами, ведь ложь — такое сильно искушение. Что никогда она не была хорошей девочкой, что детство её прошло в Эонфлаксе среди воров, убийц и проституток, что она уже родилась с болезненной склонностью ко всему о чем приличные люди стараются даже не думать, что ради своих близких она убьет тысячи людей