Чёрный хребет - Алексей Дроздовский

– Спасибо, что отобедал со мной, – говорит.

– Ничего, – отвечаю. – Я могу приходить хоть каждую неделю.

– О, это было бы замечательно.

Встаём, подходим к дыре и смотрим вдаль, два человека с набитыми животами, момент чистейшей философии, время поразмыслить о смысле бытия и нашей роли в этом мире.

– Так, зачем ты пришёл? – спрашивает. – У тебя какая-то цель или ты случайно на меня наткнулся?

– А, мелочь, – говорю. – Девушка из моей деревни ушла куда-то сюда, и я решил её вернуть.

– Она здесь, в моей башне?

– Скорее всего. Хельдис говорит, что это вы ей приказали, и собираетесь съесть, но это же явная глупость. Вы не из тех людей, что причиняют другим вред.

– Конечно нет, – фыркает. – Может, это твоя подруга там, на столе?

Смеюсь.

– Может, поищем ногти и человеческие кости в супе?

– Ерунда какая, – говорю. – Эти девушки вечно что-то придумывают и верят в это всей душой.

– Если твоя подруга где-то в башне, – добавляет старик. – То удачи в её поисках. К сожалению, я не смогу тебе в этом помочь, мне даже спуск на один этаж доставляет большие трудности. Оставайся сколько угодно, приходи на ужин.

– Спасибо за гостеприимство, – говорю.

– Только у меня одна просьба. Поищи моих дочерей и приведи ко мне, я хочу развеять их бредни обо мне. Хочу снова жить как одна большая семья, а не вот это вот всё.

– Это может быть проблематично: они сильно запуганы и наверняка не захотят подниматься сюда.

– В таком случае приведи их силой. Пусть увидят, что я – не чудовище, которым они меня воображают. Я совершенно обыкновенный старик и я нуждаюсь в любви моих дочерей.

– Договорились, – говорю.

На этот раз мы не жмём руки, а крепко обнимаемся. Как Хельдис могла вообразить, что отец собирается её «выпить», что бы это ни значило. Это же добрейший на свете человек. Приведу кого-нибудь из сестёр, пусть сами убедятся в чистоте его намерений.

Глава 30

Спускаюсь на этаж ниже.

– Эй! – кричу. – Есть кто-нибудь?

Конечно же никто не отвечает. Если одна из сестёр прячется за дверью, то она не может разобрать моих слов из-за затычек в ушах. Запуганы до смерти человеком, которого вовсе не стоит бояться.

Открываю те двери, что открываются, а к запертым прикладываю ухо и вслушиваюсь, пытаюсь различить хоть малейший шорох. Сто двадцать одна сестра. По крайней мере одну я найти должен.

Иду по этажам, освещаю лестницу факелом, спускаюсь всё ниже.

Подумать только, выпивает собственных дочерей! Кто мог придумать такую глупость? Так и вижу, как Вулвехаф подходит к дочери со штопором, откидывает волосы на макушке в бок, а там под ними деревянная пробка. Вытаскивает пробку, наклоняет голову и оттуда льётся чистейшее красное вино.

Выпивает дочь... нелепость.

Спускаюсь всё ниже.

– Эй, – кричу. – Вам больше не надо прятаться, можете выходить. Отец о вас позаботится. Ужинайте с ним за одним столом – это всё, чего он хочет.

Проверяю каждую комнату, дёргаю ручки дверей. Большинство закрыты: открывается едва ли каждая десятая и там обнаруживается либо барахло, либо давно покинутые апартаменты.

Похоже, девочки научились очень хорошо прятаться – они занимаются этим годами.

Спускаюсь ещё на несколько этажей, снимаю обувь: сандалии из кожи марли на шнурке, изготовлением которых занимается Гервес. Они достаточно мягкие, чтобы ступать тихо, но, чтобы передвигаться бесшумно, лучше совсем снять.

«Выходите девочки, – шепчу. – Вы сами не знаете, от чего отказываетесь».

Гашу факел, спускаюсь наощупь вниз. Это гораздо медленнее, есть шанс полететь вниз и переломать все кости, зато моё приближение никто не увидит.

Дестью этажами ниже я слышу подозрительный шорох. Следом за ним ещё один.

Спускаюсь дальше. Скрип двери.

– Стой, – говорю. – Подожди.

Зажигаю факел, спускаюсь ещё ниже и вижу дверь, закрывающуюся прямо передо мной. Стою перед дверью с горящим факелом.

– Эй, – говорю. – Меня зовут Гарн.

Тишина в ответ.

– Меня послал твой отец, чтобы я убедил тебя вернуться к нему.

Скорее всего, девушка с другой стороны меня даже не понимает: заткнула уши платком, поверх закрыла ладонями и сидит в углу, надеясь, что я пройду мимо.

– Открой, пожалуйста, – говорю. – Давай поговорим.

Стою, прислонившись к двери, ощущение, будто разговариваю сам с собой.

– Я знаю, что ты там. Я видел закрывающуюся дверь.

Молчание. Отчаянная надежда, чтобы её оставили в покое.

– Я не хочу тебе навредить, честно, – говорю. – Могу поклясться чем угодно. Я просто хочу, чтобы отец и его дочери воссоединились и снова жили как нормальная семья. Ты даже не представляешь, насколько ему одиноко. Сидеть там, наверху, за большим столом. Кушать в окружении пустых стульев...

Никакого ответа.

– Ладно, – говорю. – Сейчас я постараюсь выбить дверь, но ты не бойся. Я честно не хочу тебе навредить.

Кладу факел на пол, отхожу подальше, а затем влетаю в дверь с ноги. Она оказалась достаточно прочной, чтобы остаться на месте и лишь издать громкий хлопок.

– Не бойся, – повторяю. – Ничего страшного не происходит.

Бью ногой в дверь ещё раз, ничего не меняется. Беру метательный нож из-за пояса и ковыряю коробку двери в районе ручки. Древесина старая и сухая, из-за этого лезвие может подковырнуть лишь отдельные волокна. Если посидеть достаточно долго, то можно полностью выковырять замочную скважину.

– Будет намного проще, – говорю. – Если ты сама откроешь.

Ковыряю дерево ножом, снимаю слой за слоем, пока не остаётся ничего, за что мог бы зацепиться засов.

Вхожу в комнату: внутри никого. Стул, стол, кровать, ваза без растения, все стены исписаны цветными мелками. Заглядываю под кровать и вижу девочку лет шести, она испуганно смотрит на меня и закрывает уши руками.

– Можешь, пожалуйста, послушать меня? – спрашиваю.

Продолжает смотреть, не двигается.

Вздыхаю.

– Извини...

Тяну её за руку и вытаскиваю из-под кровати. В этот момент у неё начинают литься слёзы, бесконечным потоком.

– Пойдём, – говорю. – Я отведу тебя к отцу.

Ревёт ещё сильнее.

– Почему ты плачешь? Ничего плохого не случится, обещаю тебе.

Девочка такая же длинноволосая, как и Хельдис, в такой же ночной сорочке.