Целитель #17 Этот мир, придуманный нами - Валерий Петрович Большаков

поскакал к буровой площадке. Скакалось легко — здесь он весил каких-то тридцать кило. Впрочем, особенно подпрыгивать не стоило — масса-то осталась прежней. Можно так навернуться, что и скафандр не спасет… А если он расколотит камеру… Не, лучше разбить голову…

— Товарищи! — от взволнованного голоса Строгова у Шурика мурашки пошли. — Идите сюда! Я тут кое-что нашел…

— Боевой треножник марсиан? — натужно пошутил Бирский.

— «Стань тенью для зла, бедный сын Тумы, — продекламировал Почтарь, — и страшный Ча не поймает тебя…» Сюда — это куда?

— Двести метров от места посадки к востоку, — затараторил Строгов, — у того маленького хаоса!

На громадную сыпучую дюну планетолог и командир корабля поднялись вместе, только с разных сторон. Отсюда хаос виднелся, как торт на блюде. Да он и впрямь походил на пирог, порезанный как попало — скалы с плоскими вершинами дыбились над песчаной пустошью, разделенные беспорядочно пересечёнными ущельями. На фоне угольно-черной скалы, смахивавшей на покосившуюся Каабу, метался Андрей. Приметив товарищей, он замахал руками.

— Сюда! Смотрите!

Бирский подбежал первым.

— Куда? — заоглядывался он. — Где? Что?

— Вот! Малость откопал! — с гордостью вытолкнул Строгов, и бережно пошлепал ладонью темный надолб, терявшийся на фоне скалы. — Строматолит!

— Ах, вон оно что… — затянул планетолог с отчетливым разочарованием. — Похож…

Стянув перчатку, он провел ладонью по шершавой, мелкопористой поверхности. Больше всего надолб походил на сросток каменных сфер, но приглядишься — и видишь, что перед тобою губка, стяжение мельчайших известковых кружев…

— Господа профессионалы! — буркнул Почтарь. — Может, объясните тупому космонавту, чем ему восхищаться?

— Это окаменелость! — сияя, объявил Строгов. — Понимаешь? Ну, что-то вроде коралла! Ее оставила колония марсианских бактерий миллиарды лет назад! Здесь тогда было море или залив Северного океана… Понимаешь? Есть ли жизнь на Марсе сейчас, науке не известно, но она здесь точно была!

— Ага… — глубокомысленно высказался Павел. — Тогда понятно. С открытием вас, товарищ Строгов! Так… Давайте-ка закругляться! Солнце садится уже. Сашок, бегом снимай… этот… как его…

— Строматолит, — подсказал Андрей, любовно оглаживая свою находку.

— Вот его, ага, и дуй на буровую!

Бирский торопливо заснял «сфероидально-столбчатый мегастроматолит» с трех ракурсов, вручил камеру счастливому первооткрывателю — и почесал к месту бурения.

Ему не терпелось что-нибудь открыть. Прямо сейчас. Срочно. И что-нибудь такое… Такое, что Шарлотта ахнет и всплеснет руками!

А у нее даже руки красивые, не говоря о ногах. О ножках…

Грубо оборвав пленительные видения, Шурик выбежал к станку, и даже не запыхался. Резким движением он распаковал новенький бур-автомат, проверил и, бережно взяв на руки, как дитятю, вставил в автоподатчик.

«Подключить! — суматошно подумал планетолог, выбирая кольчатый кабель. — А, Паха же подключил…»

Выдохнув, Бирский надавил на «грибок» красной кнопки, и умный механизм издал низкое жужжание, забуривая первую скважину на Марсе…

…Смеркалось, и плюс сменился на минус. Солнце садилось за горизонт, вот только не калилось багряным или малиновым свечением, а наливалось холодной синевой. В темной ясности просияли звезды, почти не мерцая, как в открытом космосе.

Крошечный кругляшок Деймоса завис на восточном небосклоне, а быстрый Фобос восходил на западе, спеша обернуться вокруг Марса…

— Все на борт! — дрогнули наушники.

— Иду… — вздохнул Шурик.

Наскоро глянув на приборы, он зашагал по безмолвной пустыне. Ничего… У него еще четыре дня впереди! Время есть…

Среда, 20 июля. Позднее утро

Ново-Щелково, улица Колмогорова

Наталишка еще с первого класса уверилась, что ей очень повезло, причем дважды — она родилась паранормом и училась вместе с такими же «хомо новусами».

Девушка лишь однажды испугалась той непонятной энергии, что бродила в ней, но Мигел был рядом. Он искренне радовался тогда и шутливо восклицал: «Да пребудет с тобой Сила!»

И Наталишка тоже смеялась и прыгала — теперь она стала такой же, как дед!

А вот ее одноклассникам приходилось нелегко. Тимку Зимина из далекой сибирской деревни, вообще, чуть местные изуверы не убили. Сперва к столбу привязали, начали беса из него изгонять, да так распалились, что обложили мальчика хворостом, и чуть живьем не сожгли. Хорошо еще, друзья у Тимофея нашлись — и сами вступились, и участкового привели…

Наталишка, бывало, даже стеснялась того, что она такая благополучная и счастливая. Да! Это же счастье — просыпаться, улыбаясь! Потому что чувствуешь, знаешь — у тебя впереди долгая-предолгая жизнь, а ты совсем-совсем молодая — и красивая! О, она это знала точно — Мигел никогда не обманывал девушек, даже если они сами желали быть обманутыми…

А тут еще и каникулы — чудесная пора! Даже скучные взрослые, вырастая в нудных стариков, вспоминают те минувшие деньки, жаркие и веселые, когда бежишь к речке, легкий и звонкий, и купаешься до посинения! А если и встаешь рано-рано утром, то по своей воле, чтобы бродить в зябком тумане, сапогами сбивая росу — и тягать рыбку с мостков…

Загорать дочерна, гулять дотемна!

…Напевая, Натали де Ваз Баккарин-Гарина вышла к знакомому дому рядом с подраставшим парком.

Сначала она, конечно, метнулась к озеру. В июле водоем напоминал лягушатник — народу полно! А коварный Антон еще и сдавал акваланги напрокат. Конечно, кому попало их не доверяли, да и новоявленные дайверы не в одиночку погружались, а с опытными инструкторами.

Кто-то поплавает, и уйдет, а кого-то по-настоящему притянет. Глядишь, и на одного «ихтиандра» больше стало!

А Лея не просто опытная, она медик и давно сдала нормативы ОСВОДа. Но как аквалангисты оповестили печальным хором, красавица-блондинка сегодня не появлялась.

И Наталишка поскакала к Лее домой — одной же неинтересно!

Дом деда Мигела встретил ее деловитым гудением пылесоса — по холлу расхаживала баба Инна в коротком халатике, и водила по ковру яростно шипящей щеткой.

— Бабушка! — прозвенела Наталишка, опуская приветы. — А Лея дома?

— Лея до-ома-а… — пропела Дворская, носком ноги выключая воющий «Вихрь», и чмокнула гостью в щеку. — Привет, лапусёночек! Поднимайся. Она у себя и… Какая-то она сегодня задумчивая. И о-очень серьезная!

— Я ей подниму настроение! — хихикнула внучка.

Мигом сменив кроссовки на тапки, она взбежала по лестнице, и заглянула в комнату Леи. «Красавица-блондинка» сидела на диванчике, положив ногу на ногу, и рассеянно глядела в окно.

— Буду лепить с тебя «Мыслительницу»! — сообщила Натали, распускаясь улыбкой.

Лея не сразу всплыла из глубин, но вот заулыбалась и ожила.

— Приве-ет! — потянула