Царевич Алексей: Золото Стеньки - Игорь Черемис

ботинок», а потом с помощью ложечек поели немного собственно гущи. Мне пришлось последовать их примеру, хотя аромат у этого варева наводил на мысль не о кофе, а каких-то заморских специях. Кажется, этот запах был следствием долгого путешествия кофейных зерен из Африки в Европу в трюмах кораблей, битком набитых различными пряностями — я где-то читал об этом, но подробностей не помнил. Память, кстати, услужливо молчала — Алексей, похоже, никакого «кафе» никогда в жизни не пробовал.

Отставив пиалу в сторону, я задумчиво посмотрел на образцы холодного оружия, отметив испанскую прямую шпагу — что-то такое носили знаменитые мушкетеры из романов Дюма, — и перевел взгляд на купца.

— Герр Мейерс, скажи, а этот ваш друг, который попал в долги…

— Да, господин царевич? — он тоже с готовностью отставил пиалу в сторону. — Что ты хотел спросить?

— Хотел, герр Мейерс… этот ваш друг… насколько он опытный военный? Знаком ли с тактикой европейских армий, может ли его опыт быть полезным в России?

Мейерс надолго задумался, но я его не торопил. Он явно понял, что я всё-таки могу помочь несчастному Густаву, но и понимал, что расхваливать боевые качества Дорманна по полной программе было решительно нельзя — откровенное вранье быстро будет разоблачено, а это может бумерангом ударить и по респектабельному купцу и его российскому бизнесу. А этот бизнес, будем говорить прямо, был очень прибылен — например, прямо сейчас я оставил здесь шестьдесят пять полновесных рублей, что соответствовало годовому доходу какого-нибудь небедного боярского сына.

Конечно, такие дни у герра Мейерса случаются не часто, но оружие у него хорошее, а менять его в эту эпоху приходится часто. Ну а если его лавку знает Трубецкой, то, наверное, клиенты у него есть, в том числе и состоятельные. Трубецкие, например, точно не бедствовали — помимо собственно Трубчевска и вотчины в Гребнево у них были в собственности подмосковные сёла Копнино и Очаково, а также наделы в воронежских и переславских землях. А если бы семье удалось сохранить у себя владения по реке Ваге, то они могли бы спорить богатством с самими Романовыми. Но Вага ушла от Трубецких после смерти Дмитрия Тимофеевича — боярина, вовремя переметнувшегося к победителям во время Смуты, который сумел стать одним из главных советников Михаила Федоровича. [4]

Так что ответ Мейерса был очень взвешенным и точным.

— Густав воевал около четверти века, половину своей жизни, — сказал он. — Он выжил во время войн, а это уже говорит о его талантах, его привлекали и в мирное время. Чаще всего он имел дело с частными кампаниями — сам командиром не был, на это у него не хватало авторитета, но как заместитель, лейтенант, он зарекомендовал себя только с положительной стороны. Умеет организовать вербовку, фуражировку, снабжение, знаком с организацией армейских магазинов — вы, думаю, знаете, господа, что сейчас в Европе это очень востребованное умение. Конечно, снабжение не на армию, а лишь на свой отряд, но таких специалистов вообще мало, а нужный опыт есть далеко не у всех. В общем, я бы мог его порекомендовать, господин царевич — если вы задумали организовать собственный отряд и хотите быть уверенным, что у ваших воинов всегда будет что поесть и из чего стрелять.

Он снова придвинул к себе пиалу с «кафе» и ткнул туда ложечкой. Посмотрел на добытый коричневый комочек, бросил ложку обратно и в сердцах произнес:

— Марта всё же не умеет готовить «кафе»! Простую пищу — пожалуйста, чай — всегда. А это лакомство у неё получается просто отвратительно!

— Почему же ты заставляешь её переводить дорогой продукт? — усмехнулся Трубецкой.

— Да всё надеюсь, что научилась… но она даже по-русски говорит так, что нужен переводчик, и «кафе» ей не дается. Но я не теряю надежду! Господин царевич, вы сможете помочь бедному Густаву?

Герр Мейерс всё же не выдержал и спросил меня напрямую. Я мог и не отвечать, отделавшись общими словами — мол, попрошу Одоевского ускорить прием Дорманна на службу, — но мне почему-то не хотелось. Правда, и просто выплатить за голландца его долги я не мог — у меня просто не имелось столько наличности, а брать товары в счет того самого кредита и пытаться расторговаться ими было попросту глупо. Тот кредит вообще имело смысл использовать только для того, что в другом месте будет невозможно найти или это обойдется слишком дорого. Ну и ждать, пока мой удел не принесет нужную сумму, мне тоже не хотелось — я был уверен, что смогу придумать, как использовать умения Дорманна прямо сейчас.

— Знаешь, герр Мейерс, я мог бы сказать: нет, не помогу, и это было бы самой правдивой правдой, — сказал я, ковырнув ложечкой кофейную гущу. — У меня нет столько денег, чтобы выплатить за герра Дорманна его долги и привязать его к себе долговой распиской на неопределенное время, пока я не посчитаю, что он закрыл свои обязательства. Устроить его на службу в один из рейтарских полков? Государь наверняка знает о склонности герра Дорманна к играм…

— Он не склонен! — невежливо перебил меня Мейерс и тут же склонил голову. — Прости, господин, не со зла. Густав вовсе не игрок, хотя, конечно, иногда соглашается кинуть кости, но это у нас на родине считается весьма приличным развлечением для любого сословия. Поэтому могу тебя уверить, что более такого не повторится! [5]

— Никогда не говори никогда, герр, — улыбнулся я. — Я же могу попросить гарантий, и что ты будешь делать, если твой любезный Густав снова усядется за игорный стол? Поэтому оставим эту тему. Но главное ты, надеюсь, понял — в глазах государя невинные привычки герра Дорманна лишь порочат его кандидатуру. Но я всё же хочу поучаствовать в его судьбе, правда, на взаимовыгодной основе. Думаю, если он сможет посетить Преображенский дворец через… скажем, завтра, то я смогу предложить ему способ избавиться от долговых обязательств и даже немного заработать, хотя бы на достойное приданное дочери. Подойдет такое, герр Мейерс?

Разумеется, он согласился — да и посмотрел бы я на того, кто бы смог отказаться от подобного предложения, сделанного сыном царя.

— Хорошо, — кивнул я. — А мне от тебя нужна будет ответная услуга. Знаешь ли