Лекарь в мире ЗОМБИ - Сергей Леонидович Орлов

С передней части магазина донёсся крик декана:

— Макар! Сюда! Быстрее!

Я бросился вперёд. Декан и Алина стояли у витрины, глядя сквозь щель в рольставнях с выражением полного шока на лицах.

По всему городу, насколько хватало глаз, из неба били столбы ослепительного света. Они возникали один за другим, как гигантские прожекторы, несмотря на яркий дневной свет.

— Началось, — прошептал я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Один из столбов света ударил прямо в наш магазин, пробив крышу. Мертвенно-белое сияние залило помещение, на мгновение всех ослепив. Когда я проморгался, то увидел Лёху — его тело дёргалось в воздухе, зависнув в полуметре над полом. Из глаз, ушей и носа сочилась кровь.

— Все назад! — крикнул я, оттаскивая остальных. — Не трогайте его!

Я знал, что происходит. Этот свет не убивал — он трансформировал. Но почему так рано? В прошлый раз псионические способности начали проявляться только через несколько дней после заражения.

Когда свет погас, Лёха рухнул на пол. Я быстро перевернул его, проверяя пульс — неровный, частый, как у перепуганной птицы.

Вдруг его глаза распахнулись. Они светились голубоватым светом, неестественным, нечеловеческим. Вены на его висках вздулись и почернели, кожа приобрела странный оттенок, словно под ней разливалось жидкое электричество.

— Что со мной? — прохрипел он, хватаясь за голову.

Его пальцы слабо шевельнулись, и ближайшая стопка консервных банок подлетела на полметра и рухнула вниз, рассыпавшись по полу.

— Распределение сил началось, — произнёс я, отступая на шаг. — Теперь, Леха, ты Телекин.

Глава 8

Дальнейшие планы

Вика, Алина и другие ребята из нашей группы инстинктивно отступили подальше, прижимаясь спинами к холодным металлическим стеллажам. Только Ника, не думая об опасности, рванула к Лёхе, но я успел перехватить её, крепко схватив за плечо.

— Стой. Ему сейчас нельзя помочь, — сказал я негромко. — Это трансформация. Болезненная, но необходимая.

Лёха снова застонал, прижимая ладони к вискам. Ещё одна банка с томатной пастой взлетела с полки, ударилась о потолок и с грохотом рухнула вниз, разбрызгивая красное содержимое во все стороны. Ещё чуть-чуть, и он начнёт швырять предметы на полном автопилоте, не контролируя силу.

— Надо тебя успокоить, — я подошёл ближе и присел напротив Лёхи на корточки. — Смотри на меня. Слышишь?

Лёха медленно поднял голову. Из носа сочилась струйка крови, губы дрожали. Глаза уже не были залиты свечением полностью — только зрачки светились неестественным голубым огнём. Он пытался сфокусировать взгляд, но это давалось с трудом.

— Больно… — просипел он. — Такое ощущение… словно сейчас мозг взорвется…

— Знаю, — кивнул я, глядя прямо в его светящиеся глаза. — Но эта боль скоро пройдёт. В твоём мозгу сейчас формируются новые синаптические связи — так организм адаптируется к псионическим способностям. Энергия ищет выход и не находит его, поэтому вещи вокруг тебя двигаются сами по себе. Нужно дать телу время осознать новую реальность — глубокий сон поможет нейронным цепям перестроиться. Иначе ты рискуешь перегореть.

Я кивнул Нике, и она нерешительно приблизилась:

— Может, найдём ему какой-нибудь матрас? — предложила она, оглядываясь. — Или хотя бы подушку?

— Там в углу есть подсобка, — Алина указала на дверь в дальнем конце магазина. — Может, там что-то найдётся.

Декан тем временем подошёл к нам, внимательно изучая Лёху взглядом опытного преподавателя, который повидал немало студенческих срывов.

— Необычное зрелище, — произнёс он негромко. — Значит, телекинез? Интересно…

Краем глаза я заметил, что декан держит правую руку как-то неестественно, прижимая её к груди. Рукав его куртки был задран до локтя, обнажая внутреннюю сторону предплечья, где виднелась глубокая рваная рана — длинная красная полоса с неровными, вывернутыми краями, из которой сочилась тёмная кровь, стекая по запястью на пальцы.

— Что с рукой? — спросил я, подходя ближе и осматривая повреждение профессиональным взглядом.

Михалыч скривился, пытаясь пошевелить пальцами, которые слушались с видимым трудом.

— Тетива лука, — он покачал головой, словно досадуя на собственную оплошность. — Десять лет не стрелял без защиты. Забыл, как она может рассечь кожу при неправильном положении запястья. В пылу боя даже не заметил, что напарывался на неё при каждом выстреле.

В другом углу магазина Ника и Алина уже соорудили подобие постели для Лёхи — нашли в подсобке несколько мешков с какой-то крупой, взбили их, чтобы получилось что-то вроде матраса, и накрыли стопкой новых промо-футболок, еще пахнущих типографской краской. Я осторожно помог Лёхе подняться на ноги, придерживая его за пояс — он пошатывался, как тяжело контуженный, цепляясь за меня ослабевшими пальцами.

— Давай, дружище, — я медленно вёл его к импровизированной кровати. — Несколько шагов, и сможешь отдохнуть.

Когда он наконец лёг, я заметил, как напряжение постепенно покидает его тело — мышцы расслаблялись одна за другой, словно кто-то развязывал туго затянутые узлы.

— Поспи хотя бы час, — сказал я, помогая ему устроиться поудобнее. — Организм сейчас работает на пределе. Твои способности никуда не денутся, но мозгу нужно время, чтобы научиться с ними справляться. А потом я лично покажу, как контролировать силу без риска снести полздания.

Я не стал говорить ему о том, что видел в прошлой жизни — как псионики, перенапрягшие свои способности или не сумевшие их контролировать, внезапно теряли рассудок. Их глаза наливались кровью, превращаясь в пылающие багровым светом провалы, а тела начинали излучать волны разрушительной энергии. В таком состоянии они превращались в неконтролируемые машины убийства, уничтожая всё живое вокруг без разбора — друзей, врагов, союзников. Лишь немногие выживали после таких срывов, и те, кто приходил в себя, что случалось совсем редко, навсегда оставались психически искалеченными, мучимыми чувством вины и кошмарами.

Лёха слабо кивнул, его веки уже опускались, неспособные сопротивляться изнеможению. Силы покинули его окончательно — псионическая трансформация и эмоциональное перенапряжение высосали всю энергию до последней капли. Через несколько минут его дыхание стало глубоким и ровным — от рваных, прерывистых вдохов не осталось и следа. Пальцы, судорожно сжимавшиеся в кулаки, наконец расслабились, и даже зловещее свечение в глазах, видневшееся сквозь неплотно сомкнутые веки, полностью исчезло.

— Присмотри за ним, — попросил я Нику. — Если начнёт дёргаться или бредить — зови.

Она молча кивнула, опускаясь на корточки рядом с Лёхой, осторожно вытирая кровь с его лица чистой салфеткой.

Вернувшись в торговый зал, я нашёл декана,