Имя мне Гнев - Евгений Фронтикович Гаглоев

– Пап, не одолжишь денег на бензин? – послышался из динамика бодрый голос Егора. – Хочу машину заправить.

– Опять собрался кататься на своей ржавой колымаге? Она бензина жрет в два раза больше, чем моя машина.

– А ты против? Тогда одолжи мне свою машину, – мигом сориентировался Егор.

– Вот уж дудки! Она мне самому понадобится.

– Так одолжишь денег или нет? Я отдам, честно.

– Когда?

– Когда на работу устроюсь. После окончания учебы.

– Долго же мне ждать придется, когда ты отдашь все свои долги.

– А ты записывай, – посоветовал ему Егор. – Я ведь не первый и не последний раз обращаюсь.

– Ладно, черт с тобой, – усмехнулся Роман. – Сейчас переведу тебе на карту. Но только не забудь в гадальный салон Вероники съездить.

– Хорошо, – тут же согласился Егор. – Жду деньги. В салон заедем. Мы со Степаном и Алиной уже в машине сидим.

Роман отключил связь и вошел в онлайн-приложение банка.

– Гадальный салон? – недоверчиво уставился на него Андрей Чехлыстов.

– Это связано с венцом Марголеаны, – пояснил Роман. – Существуют некие записи о его истории и прежних владельцах. Мне обещали предоставить их в пользование. Кто знает, может, там я найду какую-то подсказку относительно того, что сейчас происходит. – Он отправил Егору деньги, затем убрал телефон. – Хотите знать, почему я ушел из полиции? Никакой тайны тут нет. Странно, что мои бывшие коллеги вам не рассказали. Случилось все примерно через неделю после того, как… Как я застрелил этого гада. Сам тоже был ранен, но меня быстро подлатали. На больничный не пошел тогда, потому что дело прогремело на весь город. Начальство требовало скорейших отчетов. Было много волокиты, докладов… Сами знаете, как это бывает. Журналисты атаковали со всех сторон, а мы просто пытались поскорее покончить с шумихой. Маньяка обезвредили, последнего мальчишку спасли. Все должны быть довольны… И вдруг ко мне в кабинет пришла жена профессора Решетникова. Та самая, глухая, которая тем вечером впустила меня в его студию. Амалия Борисовна… Я ее имя на всю жизнь запомнил. Ее тоже долго допрашивали, но она утверждала, что ничего не знала о делах своего уважаемого супруга. А тут сама пришла поговорить…

Роман заговорил медленнее. Он помнил все, словно это было вчера.

Поздним вечером, когда он дописывал последний отчет, мечтая поскорее уйти домой, позвонил дежурный.

– Роман, к тебе тут посетительница, – сообщил он. – Очень сильно желает с тобой пообщаться.

– Мне сейчас совершенно некогда, – попытался отказаться Роман.

– Я хотел ее спровадить, но она настаивает на встрече. Некая Амалия Борисовна Решетникова…

Роман мгновенно вспомнил худенькую трясущуюся старушку, ползающую на коленях рядом с телом застреленного мужа, завывающую от ужаса и проклинающую его убийцу. Меньше всего он сейчас хотел ее видеть, но и прогнать не мог. Его мучило сильнейшее чувство вины перед старухой. Поэтому он разрешил дежурному пропустить ее в здание.

Несколько минут спустя она вошла в его кабинет. Даже в трауре Амалия Борисовна была одета со вкусом, скромно, но элегантно. Темно-серая юбка, черный пиджак с небольшим белым цветком на груди, шляпка с темной вуалью, в руках – маленькая черная лакированная сумочка.

– Здравствуйте, – безжизненным голосом проговорила она. – Я Решетникова…

– Здравствуйте. Конечно, я вас помню, – смущенно произнес Роман, предложив ей сесть на свободный стул. – Признаться, я не ждал посетителей и уже немного тороплюсь…

– Я не надолго, – пообещала она.

– Вы хотели еще что-то сообщить, в связи с… этим делом?

Амалия Борисовна чуть заметно покачала головой.

– Просто пришла посмотреть вам в глаза. – Она и правда не отрывала взгляда от его лица, но теперь Кукушкин знал, что она читает по его губам. – Узнать, как вы себя чувствуете после всего случившегося. Как живете со всем этим?

– Что вы имеете в виду? – убито спросил Роман.

– Наслаждаетесь триумфом? – спокойно поинтересовалась Амалия Борисовна. – Я читаю газеты и смотрю новости. Вы на первых полосах. Герой, спасший город от маньяка-убийцы…

– Да нет никакого триумфа, – устало ответил Роман. – Я просто сделал то, что сделал. Что еще я могу сказать? Зря вы сюда пришли…

– Но я должна у вас это спросить… Почему вы убили моего мужа?

– Почему? – удивился Кукушкин. Этот разговор был ему неприятен. – А как я должен был поступить? Это была самозащита. Я этого не хотел и не планировал. Ведь вы сами там были…

– Я ничего не слышу, Роман. Помните об этом? Я не слышала криков, не слышала выстрелов. Я совершенно глухая уже много лет. Видела лишь то, что мне позволил увидеть ваш напарник. Так почему? – настойчиво спросила она. – Самооборона, понимаю. Но разве вы не могли его просто ранить? Оставить в живых.

Беседа со старухой давалась Кукушкину все тяжелее. Он старался не смотреть ей в глаза.

– Ваш муж не дал мне этого сделать… Он первым бросился на меня. Я был ранен и потрясен, у меня не было времени, чтобы прицелиться более тщательно…

– Мой муж… Хирург… – прошептала она. – Сейчас все его называют монстром, чудовищем, новоявленным Джеком-потрошителем! А ведь когда-то его называли светилом науки. Но, понимаете, дома, со мной он был совершенно другим. Чутким, нежным, добрым… Я не знала, чем он занимался там, в своем подвале. Я – инвалид, а он любил меня и заботился обо мне. Кроме него, я никому не нужна. У меня нет внуков… Моя дочь умерла в прошлом году… Есть сестра, но мы давно не общаемся… Был муж, но теперь, из-за вас, у меня больше никого нет! – Голос Амалии Борисовны дрогнул. Роман решил, что она сейчас расплачется, но старуха сдержалась. – Я одинокая, больная, старая и почти нищая… Да, он убивал людей, но, видит бог, я предпочла бы увидеть Эдуарда за решеткой, а не в гробу! Может, иногда нам позволяли бы видеться… Мы бы переписывались… Я знала бы, что он жив, и у меня был бы хоть какой-то смысл в этой никчемной жизни. Но вы убили его…

– Мне пришлось, – глухо повторил Роман. – И я очень сожалею, что все так вышло.

– Пришлось, – странным безжизненным голосом повторила Амалия Борисовна. – Тем самым вы лишили меня всего. Можно сказать, что одним выстрелом вы уничтожили сразу двоих. Отныне я стала изгоем в обществе. Бывшие коллеги… со мной не общаются, но зато проклятые журналисты караулят меня днем и ночью! Хорошо, что я не слышу их телефонные звонки. И это вы виноваты, Роман.

– Я не знаю, чем вам помочь. – Кукушкин опустил голову.

– Зато я знаю, – пробормотала старуха.

Она со щелчком открыла свою сумочку, вытащила дамский пистолет и прицелилась в Романа.

Увидев это,