Пси-ON. Книга V: Финал - Евгений Нетт

мы можем с уверенностью это утверждать. Объёмы работ, которые потребуются для обеспечения сколь-нибудь высоких шансов на восстановление связи между двумя частями целого, ныне разъединёнными — колоссальны. Сотни часов, Ваше Величество…». — Профессор замолчал, как бы набирая в лёгкие воздух. — «И тем не менее, даже при обеспечении всех возможных мер предосторожности операция может стереть не только суть цесаревны, но и всех тех, кто окажется задействован. В итоге мы получим тела, возможно, даже с сохранившимися базовыми функциями, но это будут… пустые оболочки. Психические овощи, простите за грубость».

— «Альтернатива?».

— «Время, Ваше Величество. И… чудо. Ноосфера успокаивается. Есть шанс, что связь восстановится сама собой. Небольшой, но есть. Принудительное вмешательство обеспечит положительный результат с вероятностью чуть большей, но и риски… они несопоставимы. Также мы продолжим изучать вопрос и, возможно, найдём решение в ближайшие дни».

После установилась затяжная пауза, разделившая представления Владимира об отце на «до» и «после». Хоть он и ожидал услышать что-то такое, но вместе с тем всем сердцем этого не хотел.

— «В приоритете остаётся стабильность Империи и моя дееспособность как Хозяина Трона. Рисковать ресурсом, критически необходимым для управления государством в период коллапса, ради шанса, который вы сами оцениваете как минимальный… нерационально. Моя воля неизменна: поддерживать физическое состояние цесаревны на текущем уровне».

Владимир зажмурился, и лицо его исказилось от ярости. Тщетно сдерживаемой, наверняка видимой каждым телепатом на многие километры вокруг… но какая разница, если сам цесаревич к нынешнему моменту уже начинал верить в то, что даже эта «утечка» была не более, чем организованной самим отцом проверкой? Очередным тестом, призванным удостовериться в том, что цесаревич растёт над собой и постепенно становится тем, кому Алексей Второй мог бы с чистой совестью передать Трон?

Владимир гневился и ярился особенно сильно ещё тогда, в первые секунды после прослушивания записи. К этому же моменту ярость присутствовала в его разуме лишь в виде слабо тлеющего уголька, болтающегося посреди океана горького, до тошноты, разочарования.

Он с детства знал, что для Императора государство стоит превыше всего, но одно дело — знать. Знать, на себе испытывая эксперименты отца и проходя через организованную им «дрессировку». Знать, видя, как что-то в рамках «серой морали» и «статистической эффективности» происходит с кем-то ещё. Знать, своим приказом обрекая сотни ради спасения тысяч.

И совсем, совсем другое — вот так просто столкнуться с личным конфликтом принципов и воспитания, желаний и необходимости. Столкнуться — и содрогнуться от самого себя. От накатившего, — и принятого разумом! — осознания того факта, что гибель или даже временная недееспособность отца сейчас сулила крах всего, в то время как смерть Лины не повредит Империи ни на йоту. Она для государства совершенно ничего не значит, а шансы на спасение без участия Геслера или того, чем он стал — одинаково призрачны в любом случае.

Внутренняя борьба одновременно и рвала цесаревича на части, и подпитывала его неведомо откуда берущимися, позволяющими не спать днями напролёт силами. Любовь к сестре, ненависть, направленная на самого себя, страх перед грядущим… и понимание.

Проклятое, привитое с детства понимание логики Хозяина Трона.

Владимир уже не боялся стать хуже, чем он был на самом деле, потому как дальше падать, по его субъективному представлению, было некуда. Противопоставление близких людей и эффективности в исполнении целей — это уже за гранью, но именно таким должен быть Император. Это данность, преподанная ему в детстве и повторяемая раз за разом в отрочестве, юности и далее. Одна ошибка, допущенная единоличным правителем колоссальной Империи — это миллионы потерянных жизней в самом лучшем случае. Обращение в ничто многовековой истории и наследия поколений Императоров, направлявших Империю в светлое будущее до него.

«Артур… удружил. Раньше такие вопросы меня не слишком сильно заботили, спасибо папеньке». — Хмуро подумал цесаревич, переведя взгляд на свой рабочий стол, за который он тут же и уселся. Пальцы заплясали над клавиатурой, и приказы начали разлетаться по Империи один за другим: Владимир решился на задействование дополнительных рычажков власти, шевеление которых отзывалось движением аж на самых восточных границах. Выделить дополнительные силы для поиска Лжебога там, где он хоть изредка появляется — почти единственное, что он мог сейчас сделать.

А последнее…

«Официальное обращение к „диким“ странам арабского Востока, с которым у нас строго враждебные отношения на протяжении нескольких веков… Это может сработать, если Артур действует совместно с ними. Кто сейчас наибольший выгодоприобретатель в том регионе? Калифат, на территории которого произошли основные чистки и объявлялся Артур? Допустим. Но характер этого обращения без личного визита они не воспримут всерьёз. Не та сейчас ситуация в мире…».

Владимир знал, что он — не «единственная корзина», а «яйца» были распределены Императором по многим. Просто как наследник он сейчас оказался наиболее перспективным, но в случае форс-мажора и его исчезновения Империя не столкнётся с фатальными для себя последствиями. Был ли он готов рискнуть ради сестры? Да. Были ли у него мысли по поводу того, как, в случае успеха, оправдаться перед отцом? Тоже да: контакты с Артуром сейчас Империи бы не помешали, ведь на связь он не выходил уже давно. Конечно, Хозяин Трона едва ли поверит в ту сказку, которую ему изложит цесаревич, но точно оценит подход и убедительность сына.

Если, конечно, того не собьют в воздухе и не прикончат сразу после посадки, насадив голову на пику и подняв над городом по славным старинным традициям Калифата.

Владимир встал, и широкими шагами направился к выходу из кабинета.

План у него уже был, а вот время наоборот поджимало…

Глава 13

Неизбежные последствия. Часть 2

Москва, сокрытая под серой пеленой дождя, оплакивала не столько множество жертв глобального катаклизма, сколько тысячи и тысячи смертей, продиктованных срывом покровов и крахом иллюзий, охвативших человечество и слетевших лишь совсем недавно. Царящее во дворце напряжение, густое, как смог, не являлось всего лишь красивым словцом, ведь собравшиеся в одном месте сотни напряжённых, испуганных и не уверенных в завтрашнем дне псионов, до кучи доверяющих друг другу постольку-поскольку, формировали отнюдь не самую здоровую атмосферу.

И сквозь неё сейчас продирался цесаревич Владимир, шагающий по устилающим мраморные коридоры алым коврам, скрадывающим шаги и его самого, и следующей за ним по пятам свиты: самых лояльных людей, которым он мог доверить свой замысел чуть более, чем полностью.

И, конечно же, положиться на их мнение для разработки плана, который позволит всё же добраться до столицы Калифата живым