Физрук: на своей волне - Валерий Александрович Гуров

— Вова, а где Бутончик? — насторожилась девчонка, когда пес не прибежал.

Она замерла, прислушалась к писку, и глаза у неё тут же забегали по углам квартиры. Взгляд метался — под стол, под диван, в коридор.

— Там, — я кивнул в сторону ванной, делая вид, что всё под контролем. — Отлучился.

Направился к двери в ванную, которую Бутончик пытался проскрести и выбраться наружу. Но девчонка меня опередила.

— А чё он там делает?

Я выдал улыбку — ту самую, от которой обычно в девяностых народ напрягался.

— Плохо себя вёл. Несёт заслуженное наказание.

Девчонка стиснула кулачки.

— Мой Бутончик… обижает тебя Володя? Да он и мухи не обидит!

Мухи-то, может, он и не обидит, а вот слона — пожалуйста.

— В-у-у, — раздался жалостливый вой песеля.

Девчонка дёрнула ручку, дверь ванной открылась, и оттуда пулей выскочил пес. Цок-цок-цок — только цоканье коготков по плитке послышалось.

— Бутооончик! — взвизгнула девчонка от радости.

Собака тут же закружила вокруг её ног, визжа и подпрыгивая, как заводная игрушка. Штаны ей едва не порвал — так радовался. Теперь ясно — хозяйку узнал и сразу весь мир в цветах и фанфарах.

Девчонка нагнулась, подхватила песеля на руки и прижала к себе. Песель вывернулся, облизал ей подбородок и повис, болтая лапами. Заодно уставился на меня искоса, через плечо. Губы приподнялись, обнажая клыки, и послышался рык.

Я не остался в долгу: поднял руку и показал ему козу двумя пальцами. Девчонка ничего не заметила, утопая в собачьих нежностях. Но через секунду, морщась, принюхалась.

— Ой… — сказала она и пошла прямо в ванную.

На кафеле сиротливо валялся мой туфель — а на нём коричневая абстракция из собачьих художеств.

— Вов, — протянула она виновато. — Кажется, Бутончик стянул твой туфель и… ну… нагадил на него. Извини. Я всё вымою.

Девчонка опустила Бутончика на пол, и тот, не теряя ни секунды, свалил прямиком в мою комнату. Только когти опять заскребли по линолеуму. Мгновение — и собачья тушка юркнула под диван.

Я машинально шагнул за ним, заглянул в комнату. Под диваном виднелась только розовая тряпка костюмчика и блеск глаз, как у партизана в засаде. Рыжий демон явно решил, что это его территория, и хозяин тут вовсе не я.

— Сейчас я всё помою, — прошептала девчонка.

Она прошла мимо меня, зашла в ванную, включила воду. Заплескалась вода, и через секунду я услышал, как она возится с моим несчастным туфлем.

Я остался в коридоре, задумавшись, что делать дальше. Почесал затылок. Может, сестра моя? На девчонку с фотографии, что лежала в моём бардачке, она явно была не похожа.

Ответа не было, но ничего, сейчас будем выяснять.

Пока девчонка отмывала мой туфель, сквозь плеск воды послышалась вибрация. Вибрировал телефон на тумбочке возле входной двери. Мой взгляд сам скользнул по экрану. На дисплее вылезло сообщение:

«Аня, я хочу, чтобы на вечер ты надела красное платье».

Отправителем значился какой-то «Котя». Значит, не моя баба… А я уже губу раскатал, глядя на её уверенные движения, на то, как спокойно Аня распоряжается в квартире.

Выходит, один вариант отпал. Это либо моя сестра, либо подруга или… вообще непонятно кто.

Я облизнул губы и принял решение, что ломать голову — только время терять. Лучше самому аккуратно всё выведать. Идея с беспамятством выглядела всё более привлекательной. Ну а что забудешь «всё подряд» — и пусть сами рассказывают, кто они такие и что между нами было.

Главное тут — не переборщить. Амнезия — штука тонкая: переберёшь с деталями — и подумают, что дурака валяю. Но это лучше, чем ляпнуть что-то лишнее и спалиться.

— Всё, ещё минута, и твой туфель как новый! — послышалось из ванной.

Действительно, секунд через десять девчонка наконец вышла из ванной, держа мой туфель. Тот блестел так, будто его только что с витрины сняли.

Она прошла в коридор, поставила туфель аккуратно рядом со вторым. А потом взяла и второй и тоже протёрла тряпочкой. Баба явно была хозяйственная.

— Ты извини, что Бутончик так сделал, — сказала она виновато. — Не знаю, что на него нашло… ты же его не обижал?

— Солдат ребёнка не обидит, — я отмахнулся.

Не признаваться же ей, что у меня мысли были смыть песеля в унитаз⁈ Меньше знаешь — крепче спишь.

— Блин, ты ж даже в армии не служил, какой из тебя солдат! — захихикала Аня. — Просто странно, что он так себя ведёт. Бутончик очень добрый мальчик!

В этот момент её телефон снова пискнул. Аня взяла его, пробежала глазами по экрану — и губы сами собой тронула лёгкая улыбка. Я успел заметить, как в её глазах мелькнуло ожидание, предвкушение.

Ну вот и ясно, похоже, Коте обломиться и вечером будет красное платье. При этих мыслях меня неожиданно кольнула… что? Ревность, походу. Не то чтобы прямо больно, но неприятно.

Занимательно складывалось — я хорошо понимал, что ревную не я, а тело. Это был какой-то чужой, навязанный рефлекс. Ощущение будто в жирных клетках Вовы спрятаны осколки его привязанностей. И они теперь пытались диктовать мне эмоции.

Аня забрала с тумбочки прозрачный пакетик с песочным печеньем, посыпанным сахаром.

— Вов, ну пошли хоть чай попьём, заодно расскажешь, что стряслось? Ты ж явно нервничаешь, раз даже на своё любимое печенье не реагируешь, — предложила девчонка.

Я машинально взял пакет, и мы зашли на кухню.

— Давно пришёл? Кушал? — спросила Аня с заботой в голосе.

— Нет, пришёл только что.

На кухне Аня сразу поставила чайник. После подошла к кофеварке, взяла капсулу и ловко вставила её внутрь. Машина загудела, заурчала, начав работать. Прикольно… а я-то думал, на кой-чёрт эти капсулы нужны?

— Я тоже от кофе не откажусь, — сказал я, присаживаясь за стол.

Аня обернулась, нахмурилась:

— Вова, тебе же нельзя. У тебя давление. Врач запретил кофеин.

— Да… ну ладно… говорю же, память потерял.

Конечно, печально осознавать, что в двадцать четыре у меня уже было давление и я находился под наблюдением врачей. Однако, с подобным образом жизни, ничего удивительного.

Аня нашла блюдце, насыпала в него печенье целой горкой, поставила передо мной. Потом налила чай, и я