Ревизор: возвращение в СССР 47 - Серж Винтеркей

class="p1">Ахмад и Аполлинария, войдя на территорию посольства ГДР и положив в ящик с приглашениями свой небольшой листочек на имя Павла Ивлева, стояли рядышком в очереди к послу с супругой, чтобы поздороваться с ними.

Ахмад, конечно, чувствовал себя здесь предельно неуютно. Ну какое он может иметь отношение ко всем этим пышным приёмам в посольстве? Наверное, так бы себя почувствовал дворник в XIX веке, впершись в грязных сапогах в безупречно вычищенную, покрытую лакированным паркетом хозяйскую гостиную, где собрались всякие там дворяне.

Неожиданно именно эта внезапно мелькнувшая в голове мысль придала ему сил и упорства, чтобы попытаться получить удовольствие от этого мероприятия.

«Какой я, к чёртовой матери, дворник в грязных сапогах, который припёрся на дворянский бал?» – рассердился он сам на себя из-за этой дурацкой аналогии. – «Что вдруг за самоуничижение? Я серьёзный чиновник в советском министерстве, уважаемый человек, живу в столице, с самим министром даже иногда встречаюсь. Я со своей супругой ничуть не хуже тех остальные, кто сюда тоже пришёл. У жены вон, вообще, сын в Кремле работает! Если мы не достойны тут быть, то кто же тогда вообще достоин?».

Горделиво выпрямившись, он потянул Аполлинарию за руку, когда очередь продвинулась. Она замешкалась, рассматривая какие-то красивые картинки на потолке.

Вот с таким правильным настроем Ахмаду дальше всё уже решительно стало нравиться. Он очень любезно поздоровался и с послом, и с его супругой. А затем, помня рассказ Галии о том, как они ходили на приём в японском посольстве, потянул супругу поближе к накрытым столам.

– Да нельзя же ещё есть! – зашипела она на него. – Пашка же говорил, что едят только после приветственной речи посла.

– Не будь дурой, Поля, – так же тихо сказал он ей в ответ. – Не собираюсь я вовсе на эту еду набрасываться, как дикарь, когда время еще не пришло. Мы просто поближе станем, чтоб потом в долгих очередях не стоять, когда речь посла закончится. Забыла, что Паша и об этом тоже говорил?

– А, ну ладно, прости меня, – тут же потеряла свой прежний запал Аполлинария.

Выступление посла особо не затянулось. Ахмад и Поля, правда, не скучали во время его речи на неплохом русском языке, им все было в диковинку. И как посол во время этой речи держится величаво, ни дать ни взять фон барон Таврический, и как остальные гости реагируют на его слова. Часть, правда, откровенно скучала, и сразу становилось ясно, что они на таких приемах не впервой…

Ну а затем наступило время кормежки. Ахмад с женой тут же ощутили пользу от совета Паши – они успели к столам одни из первых, а за ними сразу же длиннющий хвост очереди выстроился. В посольство-то пришло человек триста, а то и четыреста!

Еда была очень даже неплохой. Но они пришли вообще в полный восторг, когда выяснилось, что если сам ни к кому с разговорами не пристаёшь, то и к тебе особо никто не подходит. Ахмад спустя полчаса сообразил, что, видимо, тут многие друг друга знают и поэтому целенаправленно ждут этого очередного приёма, чтобы на нём и пообщаться. Так что прекрасно заняты этими разговорами друг с другом…

Закономерно, что ни его, ни его супругу абсолютно никто не знал. Так что за следующие два часа они спокойно под красивую музыку и танцы народного ансамбля как следует накушались. И за всё это время только один раз кто-то к ним вообще подошёл – какой-то немец, который вообще не знал русского языка.

Поэтому их общение долго не затянулось. Попробовали поговорить: он – на немецком, а Ахмад с Аполлинарией – на русском. Ни черта друг друга не поняли. Потом развели руками и с извиняющимися улыбками разошлись.

А Аполлинария потянула Ахмада за очередной порцией крохотных пирожных, которые ей очень понравились.

В общем, когда они оттуда уходили, то были в полном восхищении от этого мероприятия, словно в какой-то престижный театр сходили. Люди все красиво одетые вокруг, все улыбаются, безупречно вежливые, еды полно, словно в лучшем ресторане. И платить не надо.

Единственное, что на ногах эти два с лишним часа провели. Ноги ощутимо гудели. А с другой стороны, физической активности всё равно обоим не хватает, так что и это тоже неплохо.

Аполлинария, хихикнув, даже сказала Ахмаду, когда они это обсуждали:

– Между прочим, стоя больше еды в живот влазит.

– И правильно, – ответил ей Ахмад. – Конечно, это уже не те немцы, что с нами воевали, но всё равно будем считать, что мы тут наелись в счёт контрибуции за те проблемы, что они тогда стране создали.

***

Москва, посольство ГДР

Едва приём закончился и последние гости ушли с территории посольства, как второй секретарь посольства ГДР Генрих Линднер тут же подхватил ящик с приглашениями и унёс его к себе в кабинет.

На эти его действия остальные сотрудники посольства посмотрели очень равнодушно, привыкли уже к такому. Никаких иллюзий о том, чем он занимается на своей должности советника по культуре в посольстве, ни у кого из других работников, конечно же, не было.

Все знали, что он работает под началом Йохана Баума, являясь членом резидентуры Штази на территории СССР, поэтому у него есть право, как представителя резидентуры, первым проверить все эти приглашения.

А уже потом он отдаст эту коробку сотрудникам, которые рассылали приглашения. Они выпишут фамилии всех, кто дал согласие прийти на приём, но чьего приглашения в коробке не оказалось. После чего пойдут с этим списком к послу.

После этого посол будет решать, стоит ли неявившихся гостей вычеркнуть из списка тех, кого надо приглашать в следующий раз, или всё же, если они особенно важны для посольства, придётся стерпеть это отсутствие.

Обычно, кстати, список таких вот проштрафившихся гостей был достаточно небольшим. Жители Москвы ценили возможность вечером провести пару часов приятно и непринуждённо, в очень хорошей компании, да ещё и с бесплатной едой. Причём ценили такую возможность даже и те, кто находился на каких-то достаточно высоких должностях.

Перебирая приглашения, внезапно Генрих удивленно замер, держа в руках карточку с именем Павла Ивлева. Баум сам сказал ему, что того сегодня не будет, потому что он на Кубе. И поэтому и сам не пошел на прием, сказав, что лучше как следует отдохнет после болезни. Линднер нисколько на