Сто грамм за Поттера - Мансур Шабаев

А вот такие закидоны нам совершенно ни к чему. Надо немного осадить красавчика.

— Уважаемый Директор. У русских есть такая поговорка: «Если на клетке буйвола видишь надпись — слон, не верь глазам своим». И второе — надеюсь, Вам знаком термин «амикошонство».

Это я к тому, что начало нашего разговора пошло немного не в то русло. Я понимаю, что у Вас есть достаточно весомые причины для моего приглашения, и если в добавок к этому Вы решили немного подшутить над неадекватно себя оценивающим сопляком, то позвольте откланяться. У меня для юморных посиделок, пусть даже и с Главой Директората, нет ни времени, ни желания.

Собираясь на встречу, я конечно не раз прокручивал в голове возможные модели разговора. И приходил к выводу — лучше перегнуть палку и переиграть в серьёзность, чем дать слабину, и потом вечно оставаться в общении с гоблинами в роли младшего второстепенного партнёра.

Всё что мне удалось узнать о зеленокожих говорило об одном — позволишь укусить палец, оттяпают по самые тапочки. Поэтому никакого гнутия пальцев, но и от своего, ни на шаг.

Рагнхорк молчал. И совсем уже начал вставать из предложенного кресла, как он всё таки заговорил.

— Наверное, я с Вами соглашусь, господин Поттер. Действительно несколько неудачное начало. Но оно позволило нам с Вами расставить, как говориться всё точки. И думаю, надобность в дальнейших экивоках отпала сама собой. Предлагаю продолжить разговор.

Тем более что и тут я опять с Вами соглашусь, наша встреча действительно обусловлена весьма важными причинами. Смею Вас уверить, важными и для нас и для Вас.

— Ну, что же господин Директор. Раз ситуация затрагивает и Ваши и мои интересы приходиться согласиться. Но сразу предлагаю соблюдать в общении два правила: максимальную открытость намерений и равноправие сторон.

Поясню свою позицию. Мне плевать на общепринятую оценку Вашей, я имею в виду весь народ, деятельности. У меня своё мнение. И оно позволяет оценивать Вас, как жёстких прагматиков, превыше всего ценящих ЧЕСТЬ и ВЫГОДУ. Причём именно в той последовательности как я сказал. Это приемлемая для меня позиция. Поэтому я здесь.

— Очень, я бы сказал неожиданно. В любом случае спасибо за откровенность в определении позиций. Полную открытость обещать Вам, конечно, не могу, возможно, в процессе нашей работы будут затронуты интересы и других клиентов, а это как Вы понимаете — Табу. Но равноправие, как Глава Директората обещаю.

И раз уж мы пришли к соглашению, позвольте, наконец, озвучить наши вопросы к Вам и наши предложения.

— Внимательнейшим образом Вас слушаю.

— Первое, что мы хотим Вам предложить, и что собственно является локомотивом для всего остального процесса — Обряд Признания Рода.

Для чего, спросите Вы? И я отвечу — Признание Рода позволит нам совершенно точно знать Ваш статус в Магическом мире. И исходя из этого планировать дальнейшие действия.

Конечно, Вы скажете, что Вы и так уже Поттер по рождению и это, конечно же, не подвергается сомнению, но возможно есть ещё что-то, что позволит нам обойти целый ряд бюрократических препонов, так щедро расставленных министерством, особенно в последнее время.

Поэтому предлагаю Вам начать с обряда, а по его результатам уже будут ясны и дальнейшие наши действия.

— У меня господин Директор нет оснований подвергать сомнению необходимость проведения Ритуала именно сейчас. Наверное, это необходимо, и я надеюсь, Вы мне подробно объясните почему?

Но у меня в связи с этим есть принципиальные вопросы. И от Вашего ответа зависит, произойдут планируемые Вами события, или нет.

Первое: когда и кому станет известен результат Ритуала помимо сотрудников банка. Я подозреваю, что в силу моего малолетства, у меня имеется опекун, и может даже не один. Я имею к этому человеку очень большие претензии и поэтому не хотел бы оповещать его о своих отношениях с Гринготсом.

Кроме того, я так же не желаю передачи информации в Министерство. Уровень коррупции в нём превышает все мыслимые пределы, и продажа чужих секретов давно стала их бизнесом.

Второе:

У меня с собой имеются некие Родовые артефакты, воспользоваться которыми я не смог. Вероятно в силу незнания правильной процедуры. И я прошу Вас в этом помочь. Причём в первую очередь. Всё остальное потом.

И я положил на стол Директора Родовую книгу и шкатулку Мак-Миланов.

Не могу сказать, что главгоблин был удивлён. Я мало знаком со значением гоблинских оскалов. Мне, например, стало неуютно.

— Господин Поттер. Воистину Вы не перестаёте меня удивлять сегодня. Я надеюсь, Вы позволите — он привстал из-за стола и придвинул артефакты к себе — всего несколько минут.

Не знаю, какой офисной техникой пользуются в Гринготтсе, но давешний клерк появился буквально в ту же секунду. С благоговением уложил книгу и шкатулку на поднос и снова испарился.

— Да, да. Это я по поводу удивления. Похоже, Судьба идёт Вам на встречу. И если это так, то Ваша Удачливость просто фантастична. А Удачливость, господин Поттер, да будет Вам известно, весьма и весьма ценится у нашего народа.

В это время снова явился клерк, да не один, а в сопровождении двух совершенно древних представителей гоблинского народа.

Эти двое сразу ринулись к Директору и принялись что-то шептать ему сразу с двух сторон. Выражение лица (или морды) Рагнхорка при этом стало из разряда — увидел во сне, и умер. Надо будет обязательно почитать о мимике здешних обитателей. А то можно попасть как кур в ощип.

В это время гоблинские тайны закончились и Директор встал. Стариканы скромно уселись в уголочке, уходить, явно не собираясь.

— Господин Поттер. Сэр. Прошу извинить меня за невольное нарушение нашей договорённости, но мои старшие коллеги плохо говорят по английски, и поэтому предпочитают наш родной язык. Информацию, сообщённую ими, я донесу до Вас дополнительно. А пока — главное.

Откуда у Вас данные Родовые артефакты, и какое Вы имеете к ним отношение. Вопрос этот поверьте абсолютно непраздный. Он можно сказать ключевой в сложившейся ситуации.

— Эти вещи со слов моей тёти, Петунии Эванс, принадлежали моей матери — Лилиане Поттер, девичья фамилия — Эванс, родовая — Мак-Милан.

Петуния Эванс передала мне их в своём доме В Литтл-Уиттинге. Кроме этих вещей мне был ещё передан дневник Лили, но там слишком много личного, и обнародованию он не подлежит. Могу лишь сказать, что моя мать всегда знала, что она — Мак Милан.

Теперь поднялись и