Вера 516 - Дэйв Макара

— Такими темпами, нас тоже не найдут. — Буркнул себе под нос сбшник, надеясь, что его не услышат.

Фиг там!

Услышали!

И даже укоризненно покачали головами, но…

— У меня есть теория… — Оливия запрокинула голову к потолку, словно там кто-то был. — Что мы прокляты. Только пока еще не понимаем.

— Ну, майор… Это вам надо просто выспаться! — Хмыкнул адмирал, делая хорошую мину при плохой игре. — Просто выспаться!

— Да дайте мне выспаться! — Взмолился я, проклиная того, кто долбился ко мне в дверь в два часа корабельной ночи. — Проваливайте, пока…

— Дин Хьюссер! Это служба безопасности! Вам предписано прибыть…

Бла-бла-бла…

Сцуко, за двое суток это уже третий вызов!

А я еще за «прошлую смену» не спал!

Да я вообще за эти двое сумасшедших суток спал два — ДВА! — часа!

— Дин? — Стоящий за дверью офицерик, видимо, предупрежденный заранее, держал в руках пол-литровую кружку свежезаваренного кофе и краснобокое яблоко, здоровенное, явно напичканное вредным ГМО, но сладкое и бодрящее. — Легат Тиберий…

Сделав глоток кофе и куснув яблоко, поплелся за сбшником, вводящим меня в курс дела.

— Есть угроза прерывания беременности…

Да, лять…

На этом сраном «Пятом рейхе» я, теперь, единственный акушер-гениколог!

То есть, есть еще трое, но двое в управляемой коме, а третья так и норовит наложить на себя руки, после каждой третьей пациентки.

Блин, вот не была бы Урмила такой эгоисткой, я бы поспал, а так…

Готов поспорить, что сейчас ее снова обрабатывает психолог, возвращая радость жизни.

Как-то не честно, блин — кому-то радость жизни, а кому-то снова…

— Нам наверх… — Парень поймал меня за локоть и не удержался от улыбки. — Кажется, вы все прослушали…

Лифт вознес нас на «белые этажи», наполненные вышестоящим руководством, главными инженерами, тактиками, пилотами и прочими шишками…

— Нам сюда. — Сбшник провел меня по коридору, свернул в странный аппендикс, оканчивающийся двумя каютами, с дверьми друг напротив друга. — Минуту!

Парень нажал на селектор связи на левой двери.

— Лейтенант! ИДИ НА ХЕР! — Мужской голос орал так, что его было слышно и без динамика. — Майор — СПРАВА!

— Простите, господин полковник! — Лейтенант вытянулся по стойке смирно. — Виноват, ошибся!

Да вот хрен там он ошибся!

Судя по взгляду, лейтенанту нравилось злить неведомого мне, полковника.

Вежливо постучавшись в правую дверь, кстати, не запертую и не дожидаясь ответа, лейтенант ввел меня в явно женскую квартирку.

Судя по планировке — явно «трехкомнатную», в теплых, очень мягких пастельных тонах.

И, с хорошо мне знакомой художницей-майором, судя по виду, в очень плохом состоянии, лежащей на полу и прижимающей ноги к животу, в позе эмбриона.

— Какая неделя? — Я склонился над женщиной, не столько стараясь касаться ее, сколько сканируя удаленно и расслабляя напряженные мышцы.

— Десятая. — Майор фыркнула. — Вчера все нормально было…

— Перед вылетом было нормально или после? — Уточнил я, вспоминая, что по предписаниям, женщины могут пилотировать не более чем до восьми недель.

— После… — Оливия, выдохнула. — Уже проходит… Йен, я же говорила, не надо врача, без него пройдет!

— «Без меня» у вас вообще все пройдет. — Фыркнул я, вызывая меддроида-носильщика. — Милости прошу на больничную койку, госпожа майор. Где-то, на месяцок…

Найдя в прихваченной аптечке ампулу с «коордавитом», вложил ее в инъектор и саданул этот больнючий укол майору в задницу, которой она думает.

Судя по шипению, задница у майора действительно «думательный орган», вон как она сразу все протесты, что вертелись у нее на языке, оставила при себе!

Явно ведь — умнеет на глазах!

— Вы проходили тест на медкапсуле? — Я посмотрел, как майор, подхваченная нежными лапами дроида, занимает горизонтальную позу на антиграв-каталке и отдает злым шепотом распоряжения своему лейтенанту.

Судя по схожим формам носа, цвету волос и разрезу глаз — явно младшему брату.

Хотя, может быть всякое.

— Я совместима. — Майор, этим ответом, вернула мне радость жизни!

Так бы я ее сейчас тянул в отсек к беременным, потом наблюдал бы ее черт знает сколько времени, а так…

Полежит недельку в медкапсуле, попутно пролечивая остальные свои болячки и будет дальше творить всякую хрень.

Докатившись до «офицерского лазарета», прогнал лейтеху, который так и не отошел от Оливии дальше чем на три шага, перегрузил майора в медкапсулу и нажал кнопку «сделать хорошо».

Судя по засуетившимся «тараканам», подтаскивающим какие-то дополнительные картриджи к капсуле и срок лежания в десять дней, майор реально натворила всякой хрени с самой собой и мальчишкой, которому еще семь месяцев терпеть свою бешеную мамочку!

Поставив на «нейро» напоминалку, огляделся по сторонам и приглядел себе офигенную кушетку, заботливо приютившуюся в закутке.

Дав себе честное-пречестное слово, что только покемарю минуток двадцать, завалился на кушетку и отрубился.

Наглухо, словно меня из розетки выдернули!

Начерно, без снов, без желания пописать или устроить «ночной дожор».

Вот я думаю, а вот я…

Уже не думаю!

Пробуждение было так себе.

Во-первых, пикал под ухом кардиоводитель, во-вторых, иголками я был обколот так, словно в меня одновременно что-то вливали и выкачивали, причем, в промышленных масштабах!

И слабость…

Слабость была такая, словно я уже с литр кровушки потерял!

Отодрав от себя все иголки и отправив прибор в истерический писк, пошатываясь и покачиваясь, придерживаясь за все, что держится, добрался до шкафчика, куда дроиды, по инструкции, складывают одежду пациента.

Штаны натянул со второго раза, а вот обулся, к удивлению, с первого.

Правда, потом прибежала медсеструлька, требуя возвращения моей тушки в койку, но я ее честно послал.

И очень далеко.

И не потому что я хам, а потому что дико жрать хотелось…

По стеночке, по стеночке, не торопясь, приставными шажочками я добрался до столовки поблизости и…

На два часа потерялся для мира, добирая все, чего был лишен…

Да вашу же!

Меня девять суток на внутривенном держали!

Тщательно прожевывая набранную еду, попутно знакомился с новостями.

«Рейх…», простите, «Рим…» вот уже восемь суток в прыжке.

Во избежании повтора прорыва варп-сущностей, на борту, во время прыжка, запрещено молится.

«Разморозку» и переподготовку перенесли до прибытия на основную базу, в системе Акульки-но-Гитса.

Численность экипажа «Пятого Рима» сократилась на 43 тысячи человек и сейчас офигенной дурой межгалактического корабля управляют всего 211 тысяч человк, из них 62 тысячи это молельщицы, которые сейчас массово постятся или наоборот, старательно трахаются, если верить обращениям в гинекологию…

Еще 73 тысячи это десантники, пилоты-первогодки и прочие вояки, которых гоняют на тренажерах и отправляют на всякие виды работ по восстановлению корабля, точнее, на те виды работ, где мозгов не надо.