Весь Герберт Уэллс в одном томе - Герберт Уэллс

Во Франции те же причины, которые способствовали движению английского романа от обычного повествования к широкой картине жизни, вдохновили Бальзака (1799–1850) на создание огромной «Человеческой комедии». Значительно уступающий ему Золя (1840–1902) написал подобный бальзаковскому цикл «Ругон-Маккары» — серию романов, прослеживающих судьбы богатой французской семьи на протяжении нескольких поколений.

Виктор Гюго (1802–1885) стоит особняком; плодовитый, смелый, цветистый и иногда довольно безвкусный писатель, буквально извергающий бесчисленное количество пьес, поэм, романов и политических памфлетов. В отличие от британской школы, французский роман встретил значительные препятствия на своем пути к неограниченной свободе эксперимента. В пределах этих ограничений Флобер (1821–1880) является наиболее утонченным и совершенным из французских писателей.

Томас Харди (1840–1928), последний из великих викторианских романистов, принадлежит скорее к этой французской классической школе, чем к британской традиции художественной литературы. В поздний период творчества он восстал против им же самим установленных ограничений, полностью отошел от романа как формы и в «Династах», всестороннем изображении наполеоновской авантюры в форме драмы, достиг вершин мастерства, еще раз продемонстрировав близкое родство великого романиста и талантливого историка.

Желание знать жизнь и то, что в ней происходит, стремление разобраться в жизни непосредственно и глубоко, вызвавшие в британцах нетерпимость к формальным ограничениям в поэзии и поднявшие роман и родственные ему формы на вершину литературного господства, распространились по всем европейским странам. Наиболее выдающуюся литературу этого жанра дали миру Германия, Россия и Скандинавия. Наиболее заметной фигурой среди множества великолепных немецких романистов является Густав Фрейтаг (1816–1895). Норвегия дала своего Бьернсона (1832–1910); Россия — целое созвездие выдающихся писателей от Гоголя (1809–1852) до Достоевского (1821–1881), Тургенева (1818–1883), Толстого (1828–1910) и Чехова (1860–1904).

Сэр Вальтер Скотт (1771–1832) является личностью, огромный нынешний престиж которой, подобно престижу лорда Байрона, будет озадачивать потомков. Свою литературную карьеру он начал поэтом и написал две длинные и цветистые повествовательные поэмы; затем он написал серию исторических приключенческих романов, прославлявших романтическое прошлое, превозносивших преданность монарху и богатство традиций. Это очень понравилось знатным и преуспевающим людям, встревоженным холодной неопределенностью переменчивой и задающей вопросы современности. Он стал зачинателем романтико-ностальгической литературы не только в англоязычном мире, но и во всей Европе.

Романтизм заполонил всю Европу, но особенно много и настырно о нем писали в Германии. Утверждалось, что Шекспир тоже был романтиком; существовала даже глуповатая «романтическая философия» и «романтическая теология». В Англии вовсю штамповались исторические романы, бывшие духовным эквивалентом возрождения в Англии готической архитектуры, а биржевые агенты и усталые чиновники могли забыть о своих официальных обязанностях, о том, куда и зачем они идут, и представлять себя благородными крестоносцами, солдатами, грабителями и спасителями опечаленных девиц — персонажами этих историй. В этих костюмированных постановках и намека не было на анализ событий и значения изображаемой исторической эпохи. И в этом заключалась их привлекательность. Они были убежищем для умов, страстно не желавших мыслить. Мышление персонажей было мышлением процветающего среднего класса, только облагороженным и идеализированным.

Р.Л. Стивенсон (1850–1894), последний из основанной Скоттом династии писателей-романтиков, признал себя способным на нечто большее и обозвал себя умственной проституткой, каковой, в сущности, и являлся. «Костюмированный» роман прижился и на континенте, но там он не стал столь распространенным явлением, как в англоязычной системе, потому что там развитие процветающего и читающего среднего класса началось несколько позже и в обстоятельствах, более благоприятных для интеллекта.

В качестве самой недавней тенденции можно упомянуть тот факт, что после паузы в развитии романа, отмеченной стремлением группировать романы в трилогии или писать к ним продолжения, наступила новая фаза в развитии этой формы. Похоже на то, что роман превращается в картину всего мира, увиденную глазами некоего типичного индивидуума. Наиболее интересным из этих новых длинных романов был «Жан-Кристоф» Ромена Роллана (1866–1944), выходивший десятью следовавшими один за другим томами. Эта тенденция перекликается с появлением обширных, лишенных четкой структуры, бесконечных книг воспоминаний, комментариев и описаний, типичным сочинителем которых был Пруст (1871–1922). Почти одиноко стоящей фигурой в мировой литературе этой эпохи является Анатоль Франс (1844–1924), чья эпопея про профессора Бержере демонстрирует ту же самую тенденцию к замене отдельного романа общим комментарием текущих событий.

На рубеже XIX и XX столетий интересным новшеством в жанре романа стало постоянное увеличение объема социальных, политических и религиозных дискуссий. Романисты эпохи Диккенса и Теккерея писали для публики, воззрения и социальные ценности которой носили установившийся характер. Они не обсуждали, они проповедовали, а это совершенно разные вещи. В романе XIX века «характеры» и их поступки — это все, из чего состоит структура произведения. Но современная интеллектуальная нестабильность нашла отражение в романе как обсуждение идей. Мысли и теории вошли в драму. Они усиливают интерес, однако они затушевывают ту эмфатическую «характеризацию» персонажей, которая делает их даже более «живыми», чем сама жизнь, что было доведено до совершенства в литературе Викторианской эпохи.

До этих пор существование драмы зависело от существования упорядоченного и стабильного общества, с установившимися привычками и убеждениями, дававшего постоянную и благожелательную публику. Но в столетие социальной дезорганизации и перестройки установившаяся привычка посещать театры была нарушена, и люди мыслящие, критически и новаторски настроенные вряд ли составляли хоть какую-то часть тогдашней театральной публики. Европейский театр пережил этап тривиальности и незначительности; в своем стремлении обеспечить приятное времяпрепровождение он инсценировал популярные романы и романтические истории.

Французская драма была утонченной, но бессодержательной. В Англии драма была столь же бессодержательной, но далеко не такой утонченной. Очень медленно, преодолевая неистовое сопротивление критиков, в мире драмы начали действовать те великие силы, которые настоятельно требовали дискуссий и идей.

Норвежец Ибсен (1828–1906) был центральной фигурой в процессе разворота драмы к обсуждению современных реалий. В Англии милые фантазии Барри внесли большой вклад в разрушение косных традиций «ладно сработанной пьесы», а Бернард Шоу (1856–1950) постепенно завоевал господствующее положение и влияние. Гауптман (1862–1946) и Зудерман (1857–1928) являются наиболее известными немецкими драматургами этой новой эпохи искренности и мощи. На некоторое время война прервала развитие драмы, но ее «смерть» высвободила огромное количество созидательной и вселяющей надежду энергии по обе стороны Атлантики. В настоящее время, как в Европе, так и в Америке, театральная