Кредо Хамелеона - Андрей Аметист

— Эй ты, курица безмозглая, — я обернулся на голос сзади.

Какой-то огромного вида мускулистый мужик подошел к стоящей у нашего автомобиля Дарине.

— Ты совсем не видишь куда едешь? — рычал громила, приближаясь к моей сестре.

— Простите, — затараторила Дарина, опустив глаза, — Я первый раз за рулем.

— Я мне похрен! — громила продолжал приближаться. — Ты мне тачку помяла. С тебя двадцатка на ремонт.

— Что? — возмутилась Дарина. — Да откуда у меня такие деньги.

— Нет денег, — громила навис над хрупкой девушкой, — значит будешь отрабаты… кха…

Я переместился, возникнув между ними, и коротко ткнул бугаю в солнечное сплетение. Громила выпучил глаза и, глотая ртом воздух, осел на колени.

— Послушай сюда, обезьяна ты дикая, — я поддел пальцами его ноздри, заставляя его извиваться от болевого шока. — Ты помял машину одного очень уважаемого человека.

— Ах ты, — надавливаю сильнее и последнее слово он уже визжит. — с********ка!!! Пусти. Пусти. А-а-а!

— Так вот, — продолжил я. — Ты помял машину одного очень влиятельного человека. И теперь должен… сколько?

Я вопросительно посмотрел на Дарину.

— Двадцатку, — прошептала она.

— … и теперь должен двадцать тысяч рублей.

— Да ты аху… — он попытался схватить меня своей лапищей и вырваться.

— Или мне сломать тебе руку? — я перехватил его за кисть и вывел на болевой.

— А-а-а!!! — взвыл бугай.

Я заломил ему руку и, когда он развернулся, корчась от болевого шока, дал хорошего пинка под зад. От полученного ускорения, громила пробежал несколько шагов и пробороздил пузом асфальт, въехав лицом прямо в лужу под поврежденным гидрантом.

— Ты что? — уставилась на меня Милана, когда я развернулся к нашей машине.

— Что? — не понял я.

— Это же младший Кабанов! — она кивнула на автомобиль, который въехал в нас. — Видишь герб на дверях?

— Кабанов говоришь, — я посмотрел на копошащегося в луже громилу, который пытался встать. — Больше на Свинюхина похож. Хах.

— С*ка! П**дец тебе!!! — прорычал Кабанов, видимо услышав мои слова.

— Двадцать тысяч! — громко выкрикнул я. — Переведешь их до вечера на счет графа Крапивина! Иначе поставлю на счетчик.

— Да что вы… — граф хотел возмутиться, что его имя стало вдруг неожиданно фигурировать в этой разборке, но я прикрыл ему рот ладошкой и слегка сунул кулаком под ребра, давая знак, чтобы он не болтал лишнего.

Я подмигнул сестренкам и, подхватив под локоть возмущенно сверкающего глазами Его Сиятельство, направился на дальнейшие поиски нотариуса.

— Нам сюда, — радостно замахала рукой Милана, когда мы, плутая по каким-то закоулкам вышли наконец на широкую центральную улицу.

Я проследил за рукой сестры и увидел большое здание банка. А рядом располагалось здание поменьше, над входом в которое красовалась яркая заметная вывеска «Нотариус».

Мы вошли.

В небольшом помещении пропитанном запахом книг и древесины, за большим столом, обитым зеленым сукном, сидел, согнувшись над изучением каких-то бумаг, пожилого вида мужчина. Услышав что кто-то пришел, он поднял глаза, взглянул на нас поверх небольших круглых очков на своем крючковатым носу.

— Чем могу быть вам полезен, молодые люди? — спросил он с характерным прононсом.

— Это нотариальная контора? — уточнил я.

— А что написано на вывеске при входе? — вопросом на вопрос ответил он.

— Там написано — «Нотариус».

— Так зачем же вы тогда морочите мне голову? — он приподнял удивленно бровь. — Учтите, молодые люди, у меня поминутная оплата. И вы уже потратили две минуты моего времени.

— Тогда приступим к делу, — предложил я.

— Разумеется, — нотариус широко улыбнулся и потер руки. — Так какое у вас ко мне дело?

Я не успел ответить, как вдруг, молчавший до этого Его Сиятельство, громко завопил:

— Меня похитили! Вызовите полицию!!!

Глава 12

— Меня похитили!!! Вызовите полицию!!! — истерично, во весь голос, завопил Его Сиятельство.

Ну, Крапивин, с*ка, погоди у меня!

— Молодой человек, и что вы так кричите? — нотариус поправил на крючковатом носу очки и укоризненно взглянул на Его Сиятельство. — Вот вы забрали у меня уже три минуты времени и еще совсем ничего мне не заплатили. И что? Разве я кричу — грабеж? Разве я зову полицию?

— Но… я… меня же… — Крапивин запнулся и непонимающе уставился на меня.

«Ну, а как ты хотел» — подмигнул ему я и легонько ткнул локтем в бок, чтобы больше не шалил.

Он, конечно, моего намека не понял. Его Сиятельство сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда мобилет. Активировав экран, стал судорожно набирать чей-то номер.

Бл*ть, все время про них забываю!. Я вырвал у Его Сиятельства мобилет из рук и пригрозил кулаком, когда он потянулся вернуть его обратно. Крапивин состроил такое возмущенное лицо, что я уже всерьез намеревался дать поучительную зуботычину, но тут в динамике мобилета послышался шорох. Я поднес трубку к уху.

— Да. Кто это? — спросил незнакомый голос из мобилета.

— Хамелеонов — ответил я на полном автомате.

— Ту-ту-ту — на том конце положили трубку.

Я непонимающе уставился на экран мобилета. Вот и поговорили.

— Молодые люди…

Носатый нотариус достал из небольшого кармашка на своей полосатой жилетке часы на цепочке, щелкнул крышкой и демонстративно посмотрел на циферблат. Захлопнул обратно и спрятал часы в карман

— … вы потратили семь минут моего времени, но так и не удосужились объяснить, какое именно дело привело вас ко мне.

— Простите, мы… — попытался вставить я хоть слово.

— Поймите, я буду только рад, если каждый пришедший сюда клиент будет просто стоять в дверях, а мне будет капать моя копеечка. А, я повторюсь, у меня поминутная тарификация. Но…

Он вздохнул, поправляя темно-синие нарукавники, натянутые на руки, поверх светло серой рубашки.

— Но, увы. Тогда клиенты очень скоро начнут жаловаться и по городу поползут слухи, что Абрам Моисеевич Гольдман кушает свой хлеб зря. А это ведь совсем не так. Я вот уже десять минут пытаюсь выяснить, зачем вы ко мне пришли?

— Как десять? — тут уже Его Сиятельство не выдержал.

— Так что вы хотели? — снова уточнил Абрам Моисеевич. — Если ничего, то с вас тысяча рублей. Оплатите в кассу и…

— Тысяча⁈ — Крапивин аж задохнулся от возмущения.

— Абрам Моисеевич, я бы хотел оформить войну родов. Ну, или как это называется? — я перехватил инициативу. — А для этого хочу вызвать этого невоспитанного хама, — кивок на Крапивина. — на дуэль.

— Что вы говорите, война родов? — у Гольдмана алчно загорелись глаза, он облизнул пересохшие от волнения губы. — Ну, так с этого и следовало начинать! Присаживайтесь, прошу!

Он выскочил из-за стола, подбежал к нам, стал любезно просить нас присесть в кресла для посетителей.

Росту, Абрам Моисеевич оказался небольшого. Такой, знаете, пухленький коротыш. Он едва доставал мне