Жизнь напрокат - Руслан Светлый

- К кому он там приходил?

- К Светлу веревочнику.

- А у тебя он что-нибудь заказывал, покупал?

- Два раза. Наконечники для стрел. Каждый раз по полусотне бронебойных.

- Платил чем?

- Серебром, чем еще? Яблоками я не беру.

Я благодарно кивнул Лузду и повернулся спиной к его лачуге.

- Пошли на торг.

- Издеваешься? - холодно произнес Бур и загородил мне дорогу к выходу с подворья. - За нос нас водишь? Так и будем туда-сюда бродить? Зачем нам на торг? Веди к серебру или я тебе отрублю чего-нибудь, чтоб ты получше соображал.

Достал уже этот мажор! Так и напрашивается, чтоб я ему лоб зеленкой намазал.

В груди начало закипать.

- Давай ты просто не будешь путаться под ногами, а, Бур?! Папаша послал тебя работать руками, а не головой. Ты должен помогать нести добычу, а не указывать мне что делать!

Бур зарычал как представитель исчезающей популяции амурских тигров и схватился за меч. Полностью вытянуть клинок из ножен ему помешал белокурый, похожий на херувима Завид, положивший поверх меча брата свою руку.

- Он прав, брат! - воскликнул младший и, видимо, более здравомыслящий Головаченок. - Хриба наверняка приходил к Светлу заказать тот толстый канат, которым они перетянули реку! Надо идти к Светлу! Он сейчас уже наверняка на торге.

Бур стряхнул Завидову лапу и отпустил меч..

- Я ведь могу и наплевать на серебро, - скривив слюнявые губы, выдавил он. Рядом с Буром возникли Праст и Кульмой. Оба скандинава дружно сопели у меня за спиной, боярчику только кивнуть и они моментом выключат меня из игры.

Давящий взгляд Бура вселил в меня уверенность не делать резких движений. В запале говнюк, действительно, способен накосорезить. С опущенными вдоль туловища руками я примирительно усмехнулся.

- Я тоже легко могу насрать на серебро твоего отца, братишка. Но мне, почему-то, кажется, что лучше нам с тобой помериться письками после того как мы обрадуем Головача и Шибая.

- Последнее, что меня в этой жизни заботит, так это Шибаева радость и родство с тобой.

Бур отвел глаза и повернулся к лошадям.

- Поехали!

Все те же убогие домики, узкие, пыльные улочки, тенистые сады, дикорастущие смородиновые и малиновые кусты, яблони, плетни, натыканные в беспорядочном сумбуре заборы. Вот, кстати, заборы в Вирове покруче, чем в Дивеевой деревне, у некоторых зажиточных, видимо, граждан аж из бревен стоймя в землю воткнутых возведены. Частокол неприступный, а не забор. Что там за такими оградами делается, сколько я не прыгал, не разглядел. Да и два всего таких увидел, пока по главной улице добирались до перекрестья дорог с полусухой огромных размеров ивой у обочины. Некоторые ветки сбросили кору, отчего кажутся желтыми, костистыми руками тяжело больного человека. У этой странной достопримечательности свернули налево и вдоль длинного плетня добрались до склада деревянных бочек, в каких в моем детстве огурцы солили. Новенькие стоят рядками, разбитые валяются тут же без колец и крышек. Из низенькой глинобитной хижины доносится стук молотка, у входа с усталым видом пасутся два типа в кожаных передниках на потное, голое до пояса тело. Оба уважительно поприветствовали боярских людей и даже мне слегка кивнули.

После дома ремесленников дорога заметно расширилась и потянулась вдоль речки, что угадывалась за кустистой порослью неподалеку. Пришлось тащиться за бычьей упряжкой, тянущей тяжелый воз с мешками, обогнать которую мешали бредущие навстречу люди, возы и даже фургоны.

Вировский торг занимал внушительную, ничем не огороженную площадь на северной окраине городка там, где заканчивалась жилая застройка и имел свою небольшую пристань. Главный вход со стороны города, там, где в итоге закончилась наша дорога, обозначался двумя большими раскидистыми дубами, хоть и зайти на торг можно было откуда угодно. Перед входом довольно оживленно. Мнутся с котомками и мешками лапотники, бабы в платках, дети, языкатые собаки, тут же телеги, лошади, коровы. Все снует, шевелится, кто-то сидит на земле закусывает, кто-то торопится домой, одна тетка воет в голос, волосы на голове рвет.

Мои швейцарские котлы показывали чуть за полдень воскресного выходного. Базарный день у них тут, по ходу. Съехались со всей округи.

Я отметил, что только что еще раз, чисто машинально раздавил свою собственную версию о сектантской колонии. Мало того, что у них тут целый город, не считая деревни, так еще и уйма народу подтянулась явно не из местных, судя по тому, что теперь уже с Буром и Завидом мало кто раскланивался.

Мои конные провожатые спешились, привязали лошадок к устроенной возле одного из дубов коновязи. Бур оставил скандинавов следить за лошадьми и пустил Праста, как наиболее частого посетителя рынка вперед.

- Найдешь Светла, дашь знать. Мы за тобой потихоньку двинемся.

- А если его здесь нет?

- Тогда навестим его жилище.

Праст согласно кивнул и первым нырнул в толчею на торге. За ним двинул Завид. Следующим зашагал я, потом Бур с Кульмой.

На рынке стоял обычный для такого места многоголосый гомон. Ежеминутно кто-то начинал орать, смеяться или громко нахваливать свой товар. Прилавки без навесов в хаотичном беспорядке натыканы как придется без намека на ряды и разделению по виду товара. Первое, что бросилось в глаза, это - отсутствие фруктов. Полнейшее. Кавказцы, почитай, круглый год торгующие помидорами и персиками на всей рынках матушки России, исчезли как класс. Соответственно, налицо полнейшее отсутствие бананов, апельсинов, баклажанов и винограда, груш и ананасов, огурцов и картошки тоже нету. Странный рынок, дикий какой-то, нецивилизованный. Внавалку торгуют рыбой и кусками сушеного мяса, тканями, одеждой, обувью, резными деревяхами, мукой, мехами, железками и даже холодным оружием. Толкают прямо с не распряженных телег различное зерно в мешках, сено в копнах, продукты пчеловодства, кожи выделанные и сырые, кур продают, цыплят, утят, поросят, ягнят и тому подобное добро. Все это пищит, крякает, блеет и адски благоухает. Порядка никакого, ни малейшего подобия рядов, телеги расположены кто как успел въехать, между иными едва можно протиснуться, везде заторы и толчея, короче, полный абзац, а не рынок.

Если бы не маячившая впереди широкая спина Завида, мне удалось бы заблудиться в этом месиве из людей, лошадей, мешков, бочек и телег ровно через пять минут. Я стал нарочно уступать дорогу всем, кто этого хотел и совсем скоро между мной и Завидом образовалась приличное расстояние,