Вне игры - Павел Барсов

— Сочувствую. — Его улыбка действительно с каким-то сожалением.

В лагере ровным счётом ничего не происходит. Краш забирается в кабину фуры и обследует её. Бурную радость вызывает баклажка воды и ящик с лапшой в пакетиках, все голодны и с удовольствием всухомятку жуют скрученные спиральки.

— Всё, я ушел спать. — Он берется за поручень, чтобы подняться в высокую кабину.

— Неужели один? — Находится тут же сердобольная. — А кто согреет постельку?

На его лице явно читается ответ, он зависает в поиске ответа, который покажется достаточно неоспоримым и не будет при этом чрезмерно грубым. Его глаза находят меня, на лице появляется дьявольская улыбка, затем он указывает на меня.

— Она.

Я стою едва ли не дальше всех. Теперь зависаю я. Этот парень плохо слышит? Вроде бы нет. Хорошо, не буду сильно портить его авторитет, подойду и тихо напомню, что он меня не интересует. С удовольствием чувствую, как о мою спину разбиваются недовольные, завистливые и просто злобные взгляды. Это стоило того, чтобы пройтись. Раньше, чем я успеваю открыть рот, он шепчет мне на ухо:

— Взялась обо мне заботиться, доводи до конца. Кто еще меня спасет от них? — Всё это говорится с такой уверенной улыбкой, что я краснею, представив, что думают эти девицы.

Он разворачивает меня к лесенке и буквально забрасывает в кабину. Я сижу на краешке сидения и наблюдаю, как он раздевается до трусов и ныряет на лежанку за водительским сиденьем.

— Ты думаешь, — слышу его голос, — оставшись в джинсах, ты убедишь их, что я занят? Тем более ты хотела услышать моё мнение.

Матеря его в своих мыслях, сдираю топ и выскальзываю из джинсов. Кабина позволяет мне встать в полный рост и даже сделать оборот.

— Десять балов. — Его слова отзываются каким-то порывом во мне и я проскальзываю к нему на лежанку. — Даже с плюсом.

Он прижимает меня к себе. Пока в течении минуты я ищу для себя и для него слова о том, что любое «исключительно» может иметь исключения, он засыпает. Я лежу и думаю о том, что разгромлена со счётом 6:0, а затем отключаюсь сама.

Просыпаюсь от нежных прикосновений к моему лицу. Его пальцы ласкают мои щеки, подбородок, шею, а глаза ловят каждый малейший отзыв на эти ласки.

— Для тебя я готова сделать исключение. — Мой голос давно не был таким слабым.

— Прибереги его для того, кто сможет это оценить. А у меня есть девушка.

— Десять, ноль. — Я улыбаюсь.

— Чего? — Он приподнимается в полном недоумении.

— Ты победил меня с разгромным счетом.

***

Краш.

Первой, если не считать скабрезных шуточек, ко мне подошла Лина.

— С крыши фуры я наблюдала какие-то сполохи. — показывает направление.

— А что ты там делала? — не удерживаюсь от вопроса.

— Искала уединения. — Она улыбается. — Здесь стало слишком шумно.

— Давно они были?

— Часа два назад. Вы отдыхали примерно четыре.

Мой подъём на крышу оказался бесполезен, видеть уже было нечего. Приблизительные расчеты дали мне представление о расстоянии.

— Десять человек со мной.

Объясняю, что от них требуется: на расстоянии, с которого можно перекрикиваться, работать столбиками. Пробежав около трех километров, с удивлением обнаруживаю рядом Лину, легко выдерживающую мой темп, а в километре позади – Рыжика, бегущую за нами. Впереди, примерно в километре, стоит автобус. Я достиг его первым.

Лина, также заметившая нагонявшую нас рыжулю, притормозила и теперь вместе с ней они бредут в мою сторону. Все двери закрыты, людей не видно. Водительская дверь не заперта. Обращаю внимание на номера – что-то европейское. Ключи в замке, бензин – джекпот, полный бак. Завожу, делаю круг. Непривычно после моей красной красотки, но вполне справлюсь, если не форсить. Подбираю Рыжика с Линой и всех девчонок, расставленных по дороге к фуре, затем грузим остальных. С Линой и Аней устраиваем военный совет, остальные и интереса не проявляют к тому, чтобы посодействовать нашему спасению.

— Можем стоять на месте и ждать портал. — Перечисляю варианты. — Неизвестно, сколько ждать, воды нет, еды нет. Можно поехать в надежде, что увидим портал и куда-то выскочим. У нас запас хода на тысячу километров – куда-то да приедем…

— Я думаю, нужно ехать. — Лина высказала свое мнение.

Аня потянула меня за руку, мы отошли.

— Я бы осталась на месте. — Я перехватил её взгляд, направленный на кабину фуры,— И согласилась бы на вечное стояние в очереди.

— И пропало бы исключение, которое меняет правила. — Я обнял её за плечи.

— И моя очередь никогда бы не наступила. — Она вернулась в автобус.

— Едем! — Бесцеремонно выгнав с сидения рядом с местом водителя парочку девиц, она усадила Лину и плюхнулась сама.

В течении первых двух часов пейзаж не менялся. Затем мы увидели первые деревья и небольшие холмы, какое-то подобие дороги. И холмы и деревья имеют примерно тот же цвет, что и пустыня, серо-рыжий с разными вариациями. Постепенно мы оказываемся среди густого перелеска, дорога петляет, но становится все более явной. Впереди показываются крыши каких-то строений. Мы въезжаем в деревню из пары десятков домиков, судя по виду, потерянных цивилизацией лет пятьсот назад. Крыши, крытые жердями и ветками, Окна затянуты чем-то мутным, ткань или пленка какая не разобрать. В одном месте видим колодец с наклонной жердью. Возле него и останавливаюсь. Вспоминаю, даже, что называется такая конструкция журавлем.

Мы втроем выходим, на остальных Рыжик цыкает, приказывая остаться на местах. Опускаю бадью, слышу всплеск. Поднимаем наполненную бадью, вода на вид чистая, без запаха. Я не удерживаюсь и делаю маленький глоток, а затем припадаю и выпиваю, сколько могу. Никогда еще простая вода не казалась такой вкусной.

Пока все девушки пьют, умываются и плещут друг в дружку водой, я пытаюсь осмотреться. За исключением нас, нигде не души. Деревня заброшена. Иду к ближайшему дому, за мной увязываются Рыжик и Лина. Он не заперт, на наши крики никто не выходит. Входим внутрь. На деревянном столе под белоснежной тканью что-то лежит. Едва убираю ткань, густой запах теплого хлеба лишает нас сил к любому сопротивлению, три руки тянутся к миске с ломтями хлеба. Берем по кусочку, ткань ложится на место и оттопыривается до прежних размеров. Откидываю её – взятые нами кусочки, которые мы с аппетитом продолжаем уминать,