Дитя Ковчега - Лиз Дженсен

Им по двадцать лет, и весь мир – у их слегка изуродованных ног, и они это знают. И этого у них никому не отнять.

– И соевых шариков, – добавляет Роз.

– Вот розовая, – произнес хирург-акушер, когда родились девочки, поднимая вопящее дитя за лодыжку левой рукой. И тут, по семейной легенде, Эбби пробормотала на французском:

– Роз.

– А вот, – объявил хирург, профессионально сжимая второго ребенка в правой, – белая.

– Бланш, – прохрипела Эбби и потеряла сознание, решив, что девочка мертва, – та была очень бледной и не издавала ни звука. И с того самого дня Роз всегда заговаривала первой.

Бланш не осталась белой, а Роз – розовой: оттенки сливались, пока не стали в равной степени цвета персика и сливок под ворсом жестких волос по всему телу – их крест на всю жизнь, требующий воска раз в неделю и интенсивного электролиза.

Бланш и Роз, возлюбленные дочери-близнецы Эбби и Нормана Ядров, жители Тандер-Спита, Великобритании и мира. Семейное положение: не замужем, но в поиске! Бланш и Роз, которые из лазавших по скалам пацанок превратились в цветущих девиц, привлекательных своей дикой, неклассической красотой и заячьими зубами; которые после окончания школы и полового созревания выучились в колледже на секретарш и теперь работают по субботам на соседних кассах в гипермаркете в Джадлоу; которые не снимают носков во время секса, чтобы никто не увидел их неподобающие ступни; которые абсолютно одинаковы – не считая того, что Роз всегда говорит первой и правша, а Бланш всегда говорит второй и левша; и которые сейчас сидят в «Поросенке и Свистке» и наблюдают, как пожилой доктор Бугров заказывает им еще «Либерфраумильх» и соевых шариков в баре.

– О, и арахиса без калорий, пожалуйста! – кричит вслед Роз.

– Скучный старый хрыч, – бормочет Бланш, когда Бугров возвращается с наполненными до краев бокалами молока старых дев, похрустывая шестью пакетиками орешков, и плюхается между девушек. Он купается в удовольствии. А кто бы не купался, с красоткой справа и еще одной красоткой слева, утром сексуальных наслаждений позади и еще не одним впереди, если только он дойдет до банкомата?

– Вот, посмотри, объявили награду, – говорит Роз. Она выбрала дорожку на диске музыкального автомата за их столиком и теперь просматривает страницы интернет-новостей. – Пять миллионов евро за первую британскую беременность!

– Что?! – восклицает Бланш, сгребая мышь. – Вот теперь все снова зашевелятся, – предрекает она, изучая сводки.

– Но как докажешь, что ребенок британский, а не иностранный? – спрашивает Роз.

Бланш читает дальше.

– Он должен родиться в Великобритании. Вот, глянь детали, – советует она, передавая мышь. – В этой стране больше никто не рождается. Посмотри на Харкуртовскую филиппинку. Он заплатил состояние, чтобы ее привезти, а она ни хуя не произвела на свет.

– Эта нация – проклятая вересковая пустошь, – бормочет доктор Бугров, вытаскивая очки для чтения и всматриваясь в экран с новостями. – Ваша культура вымерла, и теперь вы умираете тоже. Деньгами это не исправить.

Роз мечет в него колкий взгляд:

– Тем не менее, кое-что ими исправить можно, верно, доктор Бугров?

Тишина – доктор Бугров притворяется более глухим, чем на самом деле, и судорожно пытается открыть арахис.

– Нам нужен новый парень, – шепчет Бланш, улавливая мысли сестры. Доктор Бугров поднимает взгляд, даже не пытаясь скрыть боль.

– Молодая кровь, – резко соглашается Роз – достаточно громко, чтобы он услышал.

Может, пора обналичить эти Купоны Лояльности?

Близняшки переглядываются.

Да. Новый мужчина.

Но где, черт возьми, им искать такое?