Меткий стрелок - Алексей Викторович Вязовский

эта дорога никогда не кончится, что я так и буду вечно скакать по этой выжженной прерии, затерянный во времени и пространстве, преследуемый обрывками воспоминаний и тревогами о будущем, которого у меня, возможно, и нет.

* * *

На одном из привалов меня ночью разбудил Джозайя.

— Мистер Уайт, просыпайтесь!

Глаза слипались, как будто веки кто-то смолой залил. В ушах гудело от усталости, а тело ныло после двух дней в седле. Костер уже прогорел до углей, и сквозь дымку еле виднелось лицо Брайена — осунувшееся, с щетиной в полпальца. Он что-то хрипел, тыча пальцем в темноту за моей спиной.

— Чего б#(ть? — выругался я по-русски, хватаясь за Кольт.

Холодный пот сразу проступил под рубахой. Лошади метались на привязи, били копытами, и сквозь их фырканье пробивался низкий, грудной рык. Волчий.

Брайен не стал ничего объяснять — просто швырнул мне ружье. Его сын, Билл, уже стоял на коленях у седла, дрожащими руками заряжая Винчестер. Тоже бледный, как смерть.

Джозайя пытался успокоить лошадей, но выходило плохо.

— Сзади! — рявкнул кузнец.

Я развернулся, и сердце провалилось куда-то в сапоги. В десяти шагах, сливаясь с тенями, маячили силуэты. Глаза — зеленые точки, светящиеся в отсветах углей. Шесть, нет, семь пар. Больше.

— Не стреляй пока… — начал я, но грохот выстрела оглушил.

Билл палил куда попало, слепо, от страха. Одна из теней дернулась, завыла, и стая рванула вперед.

Первым бросился вожак — черный, с седыми проплешинами на боках. Моя лошадь рванула в сторону, едва не сдернув кол с земли. Я вскинул ружье, поймал зверя на мушку, выстрелил. Промах. Заряд дроби срезал сухую траву слева от него, и волк прыгнул в сторону.

— В круг! — орал Брайен, хватая Билла за плечо и дергая на себя негра.

Мы встали спинами к костру, волки — полукругом. Один, поменьше, отделился от стаи, крадучись заходил слева. Я выстрелил из ружья. Глухой удар, вспышка — зверь дернулся, упал, затрепыхался. Остальные прыгнули в темноту. Но не ушли. Сделать факелы? Как же не хватает банального фонарика!

— Билл, заряжай! — Брайен толкнул парня к седлам.

Но парень застыл, уставившись на подранка. Тот захрипел, пытаясь подняться на передние лапы, и парень вдруг вырвался вперед, направив ствол прямо в голову волка.

— Назад, кретин! — взревел я, хватая его за шиворот.

Но поздно. Из темноты вынырнула вторая волчица — серая, худая. Она вцепилась Биллу в руку, сбив с ног. Винчестер грохнул в воздух, и все смешалось: вой, крики, лошадиный визг.

Я выстрелил волчице в бок почти в упор. Она отпустила, заскулила, поползла прочь. Билл лежал на спине, зажимая окровавленную руку.

— Жив? — Брайен прикрывал его своим телом, паля наугад.

— Па… палец, — застонал парень.

Стая, почуяв слабину, снова пошла в атаку. Черный вожак прыгнул на Звездочку. Та встала на дыбы, ударила копытами. А я добавил из ружья.

Потеряв вожака, стая окончательно разбежалась. Мы же пошли успокаивать лошадей. И как только не сорвались с привязи?

После того, как я утихомирил Звездочку, ход дошел до Билла. Мизинец висел у него на лоскуте кожи.

— Оторвать, — сказал Брайен хрипло. — Или сгниет.

Он достал нож, сунул клинок в тлеющие угли. Билл зажмурился.

Я отвел глаза. Где-то в прерии выла стая.

— Еще повоют, ублюдки, — пробормотал Брайен, отрезая палец и прижимая раскаленное лезвие к ране сына.

Крик боли Билла перекрыл волчий вой.

* * *

Но вот, наконец, показались знакомые предгорья, воздух стал свежее, потянуло запахом сосен. Долина Джексон Хоул встретила меня вечерней прохладой и… странной, гнетущей тишиной. Я сразу почувствовал — что-то не так. Городок, обычно оживленный по вечерам, когда охотники и ковбои выползали в салуны после трудового дня, выглядел вымершим. Окна домов темные, на улицах ни души. Только ветер гонял пыль да скрипела вывеска над лавкой старого Мак-Грегора.

И вдруг я увидел их. Солдаты. В синей форме армии США. Двое стояли у салуна, лениво переговариваясь. Еще один патруль из трех человек медленно шел по противоположной стороне улицы, их винтовки поблескивали в лучах заходящего солнца. Что, черт возьми, здесь делает армия? Когда я уезжал, никаких военных здесь и в помине не было. Все ловили банноков.

Предчувствие беды сдавило грудь. Я попрощался с кузнецом и его сыном, направил коня к офису шерифа — единственному оплоту закона и порядка, который я здесь пытался поддерживать. По дороге мне встретилась Марта, жена пекаря, спешившая домой с корзиной. Увидев меня, она испуганно шарахнулась в сторону, прижала корзину к груди и почти бегом скрылась за углом, даже не поздоровавшись. Это было уже совсем странно. Марта всегда была приветлива. Да что происходит то⁈

Глава 12

Мои худшие опасения подтвердились возле офиса. Солдаты! Двое часовых с винтовками наперевес преградили путь. Выглядели они нагловато и смотрели на меня свысока.

— Стоять! Куда? Да еще с негром!– рявкнул один, молодой, едва оперившийся юнец с редкими усиками

— Я шериф этого города. Что здесь происходит?

Солдаты переглянулись с ухмылкой. Второй, постарше, с обветренным лицом и пустыми глазами, сплюнул табачную жвачку прямо мне под ноги.

— Шериф? У нас тут главный капитан Роули

— Капитан? Какой еще, к дьяволу, капитан? Это мой офис! Где Росома… тьфу, помощник Томми? — Терпение мое лопнуло. Я шагнул вперед, намереваясь оттолкнуть наглеца.

— Капитан Роули, 6-й пехотный полк, — раздался из-за двери голос, сочившийся холодом и неприкрытым высокомерием.

На пороге возник офицер. Высокий, сухощавый, в идеально отутюженной синей форме, которая казалась неуместной в этой пыльной дыре. Чисто выбрит, волосы аккуратно зачесаны, тонкие губы поджаты в презрительной усмешке. Он окинул меня ледяным взглядом голубых глаз, задержавшись на моей дорожной пыли, потертой кожаной куртке и Кольте на бедре. Потом взгляд скользнул к Ле Ма и брови поднялись:

— Вы носите такое старье⁈

Не отвечая, я протиснулся между опешившими солдатами, пошел напролом мимо капитана. Тот был вынужден отступить. Прорвался!

И вот я в офисе. Увиденное заставило меня похолодеть. Тюремная камера, где еще неделю назад я держал Теннеров, была битком заполнена индейцами. Мужчины, женщины, подростки… Всех смели в одну кучу. Они стояли и сидели на грязном полу, прижавшись друг к другу, в тесноте и духоте. Лица у большинства были непроницаемы, как каменные маски, но в глазах сквозила смесь страха, ненависти и загнанного отчаяния. В толпе я