Нашествие. Попаданец во времена Отечественной войны 1812 года - Юрий Григорьевич Корчевский

Алексей не переставал удивляться: откуда вся эта шушера, накипь взялась? Причем в удручающе большом количестве. Неужели только страх перед законом, наказанием сдерживал? А как власти не стало, самые низменные инстинкты проявились? Алексей мог бы понять, если бы незваные гости ворвались в чужой дом с голодухи – хлеба отобрать, поесть щей, отнять крупу из запасов, сухари. Но зачем убивать, если прислуга сопротивления не оказала и оказать не могла? Даже французы не проявляли такой жестокости. Забрать ценности? Легко! Побить? Запросто! Но глотки резать?..

Наполеон уводил войско по Боровской дороге, где нетронутые войной места и шансов отобрать у населения продовольствие больше. И еще имел в виду: на Бородинском поле до сих пор не убраны и не похоронены трупы убитых и умерших от ран солдат и офицеров, лошадей. Зрелище ужасающее, оказывающее деморализующее влияние на армию. После битвы по полю прошли «трофейные команды», собрали оружие. А ранцы перед боем солдаты сами сдавали в обоз. Причем убитые во время боя французы, итальянцы, поляки, немцы и прочие так и остались, где погибли. Раненых свозили лекари на повозках в близкий Полоцкий монастырь, где за первые десять дней после боя умерли три четверти из них – более двадцати тысяч человек.

Когда отступающая армия прошла места минувших боев, власти Москвы озаботились захоронением мертвых. Поле битвы поделили на участки, за каждым закрепили село. Трупы людей и лошадей приказано было сжечь или закопать в братских могилах. Работы начались 14 ноября 1812 года и велись до 6 мая 1813 года. Трудились 6050 крестьян. Большую часть трупов сожгли, ибо долбить мерзлую землю не было никакой возможности. За работу платили по 50 копеек в день на работника и две чарки вина для согрева, потому как зима выдалась снежной и морозной. Из 37 386 человеческих тел и 36 931 конских трупов было погребено только 4050 людских и 8653 конских трупов. Остальные сожжены, для чего использовано 940 куб. саженей дров, на которые потратили 5636 рублей и 25 копеек, а на оплату работ крестьян ушло 11 669 рублей. Это не считая умерших в Полоцком монастыре. И весь путь отступления был усеян трупами. Одежда легкая на французах, к русской суровой зиме не приспособлена. Согреться негде, ни одна деревенька или село не могли вместить в избы эскадрон или полк. Замерзали даже на ходу, падали. Вот с взаимовыручкой у французов плохо было, зачастую не помогали, обходили упавшего и брели дальше. Впрочем, и сил помочь не было, сами едва держались. Все награбленное в Москве имущество сначала упорно несли, потому как трофеи, позволявшие по возвращении купить надел земли или домик в городе. Но с каждой пройденной верстой ранец казался все тяжелее, и сил нести не было. Бросали ранцы, жизнь дороже. Холодно и голодно, а еще партизаны донимают – и на марше, и на отдыхе.

Перед Алексеем дилемма встала. Ждать в Москве войско Кутузова или идти следом за французами? И оккупантов пощипать, урон нанести и дождаться своего егерского полка, если он еще не разбит. Но было беспокойство. Полковник запросто мог посчитать его дезертиром. Где ты был целый месяц? Арестует и отдаст под трибунал. Суды по военным преступлениям скорые и жесткие. Расстрел грозит. А у него свидетелем только Матвей. Ежели погибнет, лучше полковнику на глаза не попадаться, как и егерям, – дезертиров ни в одной армии не любят. Вот и веди после этого партизанскую войну. Урон французам изрядный нанес, но где доказательства? Может, церковь сгорела, потому что солдаты допьяна напились и факел обронили на иконостас? Перед полковником неудобно, он Алексея уважал, в звании и должности повысил. В полку завистники были, они у каждого успешного человека есть. Ленивые и безынициативные, но ревнивые к чужим успехам в каждом коллективе найдутся – школьном, трудовом, военном. Обычно это люди, умом не богатые, не понимающие, что надо в деле себя проявить, а не в разговорах, заслужить уважение товарищей. Тогда и карьера пойдет, и звание, и жалование.

После некоторых раздумий решил идти за французами. Даже не столько за ними, сколько параллельными дорогами. И причин было несколько. Во-первых, сам себе начальник, высматривает у противника уязвимые места и бьет. Во-вторых, не хотелось расставаться с Матвеем. Свыклись за месяц, убедился в надежности архангелогородца. Если Алексей в полк вернется, Матвею путь только в ополчение. Да и самому вольница нравилась. И все же подспудно давило опасение: как примут его в полку? Обвинят в том, что оставил егерей в самый тяжелый момент? За шкуру свою испугался? Не было допрежь такой ситуации, хотя Алексей в серьезных передрягах был.

Наполеон довольно быстро бросил армию, оставив ее на маршалов и генералов. Сам же с гвардией добрался до Парижа уже 7 декабря. Чтобы «сохранить лицо», и генералам, и высшему свету в Париже говорил, что к весне соберет новую армию, с которой вернется в Россию и возьмет Санкт-Петербург, пленив русского царя. Однако полководцу, фактически потерявшему огромную армию, уже не верили. Новость о поражении на всех подействовала как ушат холодной воды. Да и пожелай Наполеон собрать армию, у него не получилось бы. Большая часть мужчин, способных держать оружие, была рекрутирована и сейчас замерзала на необъятных российских просторах. Во Франции, Италии, Пруссии остались мужчины пожилого возраста, юнцы и инвалиды. С возвращением Наполеона из России начался закат его прежде блистательной карьеры.

Насколько знал из истории Алексей, армия в обозах везла награбленное имущество, в том числе огромные ценности из Кремля, храмов Москвы. Кое-что успели переплавить в слитки, некоторые особо ценные изделия везли целиком. Было бы полезно проследить. Известный факт: во Францию ценности не прибыли. Стало быть, укрыты в тайнике где-то по пути. И было бы здорово, если бы Алексей их обнаружил или указал тайник, что равнозначно.

Однако следовало позаботиться о теплой одежде. Мерзли не только французы, но и Алексей с Матвеем. У крестьян ни взять, ни купить нечего. Где прошли отступающие французы, там ни провизии нет, ни теплых вещей. Французы отбирали даже женские вещи – шали, полушубки, натягивали на себя. Нелепо и смешно, но солдатам было наплевать, их задача – выбраться живьем из этой ужасной, холодной, голодной и злой России. Многие клялись, что ни за какие коврижки сюда ни ногой и детям закажут, если повезет выжить.

Как ни хотелось, но пришлось уйти в сторону, где не прошла отступающая армия. В селе удалось купить подержанный овчинный полушубок для Матвея и тулуп для Алексея. А еще теплые носки и валенки. На Алексее были солдатские французские туфли,