Агент Коловрат. Рождение Легенды - Сумасшедший Писака

Тогда, я даже припарковал на пару минут свой автомобиль, чтобы как следует прочувствовать это, не побоюсь этого слова, Великое Единение.

Позже я узнал, что однажды, практически каждый житель Империи Равных испытывает это чувство. В тот самый момент он наконец-то осознает, что у нас не просто страна — у нас настоящая семья. И это мощно. Очень мощно. Даже не знаю, что здесь еще можно добавить. Просто однажды это необходимо почувствовать и ощутить. Как-то так. Да.

Бизнес-центр в котором располагался офис ИТМ встретил меня привычной тишиной. Лишь неизменный Егорыч, который листал какой-то журнал, поднял на меня глаза, и изогнул губы в приветливой улыбке.

— Привет. Твой уже ждет тебя. — Поведал он мне.

— Доброе утро. — Вежливо ответил я, отмечая краем сознание, что мой наставник уже на месте. — Благодарю. А скажите, Николай Анатольевич уже на месте?

— А он как вчера пришел, так и не уходил. — Подмигнул мне пенсионер, отыгрывающий роль охранника.

— По-онял. — Протянул я, задумчиво глядя, на то, как цифры сменяют друг друга, отображая приближение лифта к моему этажу. — И вновь, благодарю.

— Ничего. — Отмахнулся Егорыч, вновь погружаясь в чтение.

Створки распахнулись, приглашая меня как можно скорее пройти в недра чуда инженерной мысли. Оглянувшись на пожилого охранника, который с увлечением разглядывал фото полуобнаженной девицы на обложке, и что-то недовольно-восторженное бормотал себе под нос, я прошел внутрь лифта, и приложив свой пропуск, нажал на нужный этаж. Створки закрылись. Кабина дернулась и понесла меня вверх, сжигая метры расстояния. И вот стоило мне только войти уже в сам офис, как я был захвачен Котовым за плечи.

— Патя! Нам медальки дали. — Радостно заявил мне он, сияя как та самая медалька, что была им начищена перед парадом.

— Круто. Наверное. — Как-то слишком уж отстраненно, ответил ему я.

Во всей круговерти своей жизни, я совершенно забыл, что у многих людей, имеется ввиду моих коллег, свой собственный взгляд на жизнь. У них своя мотивация. Свои цели. И вот для них — та самая медалька, это показатель того, что их работу оценили. Их работа не была напрасной. Она важна.

Ну и стоило мне только об этом подумать, как кислая улыбка сменилась понимающей и даже несколько более довольной. Любой твари похвала приятна, как говориться. И я не был исключением из этого правила.

— Что-то ты не совсем рад. — Все же заметил, мой первичный настрой Михаил.

— Да, как-то так сложилось. — Отмахнулся я от его слов. — Ты, мне лучше скажи, это же нормальные медали, или из тех, которые в сейфе останутся лежать, для детей и даст Создатель, внуков?

— Последнее. — Горько вздохнул наставник, хлопнув меня по плечу. — Но похвала, она ведь такая — каждой твари, каждой мрази приятна.

— Какого же ты высокого мнения о себе. — Хмыкнул я в ответ, хотя недавно и сам примерял на себя эту же фразу, правда, в более мягкой формулировке.

— Как-будто ты другого. — Фыркнул в ответ Котов, и увлек меня за собой, обратно к лифту. — Ладно, это все конечно хорошо, но наш профессор Харламов, что-то раскопал.

— Позитивно. — Ответил я, с напряжением и некоторым облегчением.

Николай Анатольевич, сидел за столом забросанным горами исписанной и исчерченной бумаги. В воздухе вокруг него висели голографические копии разных табличек, которые нам удалось отсканировать. Помимо этого так же висели электронные копии каких-то исторических трактатов, книг и дневников. В парочке я узнал Александрийские Летописи, которые датировались пятым веком, если мне память не изменила тогда.

— Доброго! — Махнув рукой над головой, поприветствовал я профессора.

— Бодрого! — Вторил мне грубоватый голос Михаила, который лениво переводил взгляд с одного изображения на другое.

— А? — Отвлекся Николай Анатольевич от своих исследований, и все же поднял взгляд на гостей его временной обители. — Патя, Михаил. Рад видеть. Вы очень и очень вовремя.

— А ты я смотрю интригант. — Довольно осклабился Котов, садясь в роликовое кресло рядом с Харламовым-младшим. — Но, будь любезен, чуточку подробней.

Я тем временем так же занял свободное кресло. К тому моменту мой взгляд прикипел к одному из изображений, на котором были выгравированы некие руны, часть из которых мне уже доводилось видеть. Более того, часть этих рун были занесены в мой личный дневник. А значит, они относились к одному из видов магии.

— Николай, а что вот это, — я ткнул пальцем в заинтересовавшее меня изображение, — такое?

— Это? — Переспросил профессор, оборачиваясь ко мне и следуя взглядом за моим. — А это я не знаю. — Честно признался он. — Любая попытка дешифровки, пока что буксует. Выглядит сущим набором символов, которые никак не связаны друг с другом. Выделенный мне искин по-прежнему подбирает ключ дешифровки.

«Сказать ему, или нет?» — Спросил я самого себя, даже для пущей важности потерев указательным пальцем висок. В процессе размышления, само собой.

— Думаю, если вы взглянете вот на это, то дело пойдет быстрее. — Произнес я, доставая из кармана телефон и зайдя в галерею, ища нужные мне фотографии страниц моего же дневника.

Николай Анатольевич внимательно изучил фото, затем перевел взгляд на изображение древней таблички. Вновь на фото, а затем на табличку, и только после этого внимательно посмотрел на меня.

— Я понял тебя, Патя. — Сказал он и покосился на Котова.

— Можно. — Спокойно ответил я.

— Кхм… Да. Простите. — Отошел на пару шагов от меня профессор. — Да, если рассматривать, как магические знаки, то логика здесь будет уже на совершенно другом уровне…

— Это сейчас не имеет значения. — Отмахнулся Михаил. — С вашими магическими изысканиями, потом разбираться будете. Николай, ты сказал, что есть результат. — Решил напомнить мой наставник, о самом главном.

— Да. — Почесав затылок, и тяжело вздохнув, признал Харламов. — Да. В общем. Вот. Смотрите. Мной были изучены терабайты данных… — наткнувшись на наш скептический взгляд, он кашлянул и быстро поправился, — ну, да искин изучил. Но я руководил процессом, и задавал направление.

— Да мы ж не против. — Развел руками Михаил, словно не он только что торопил профессора.

Я на этот детский подкол лишь закатил глаза к потолку, предпочтя промолчать, после чего сделал жест Харламову, чтобы он продолжал излагать и меньше обращал внимания на фразочки Котова. А то, тому только дай волю, мы здесь до вечера просидим, слушая его шуточки и