Ван Ван из Чайны 4 - Павел Смолин

из Ассоциации острый приступ восторга. Решив, что хватит имитировать метроном, я применил ту же подкрутку, которая стоила Федереру очка. Роджер был готов, поэтому спокойно отбил все тем же кроссом, как бы приглашая постучать по мячику «вхолостую» еще немного. Я был не против, но кроссы бывают разные, и я вложил в свой побольше силы, заставив Федерера пробежаться. В следующий — еще немного больше, и Роджер снова вынужден тратить больше сил, чем ему хотелось бы. Немного психанув, соперник принял навязанные мной правила, и как следует вложился в собственный кросс.

Пока он готовился продолжать работать на дальней части корта, я немного пробежался и своим ударом погасил инерцию мяча, который медленно и печально перелетел сетку, с унылым звуком коснулся покрытия и отскочил на жалкие три десятка сантиметров, шлепнувшись обратно и бессильно запрыгав по корту — добежать и отбить Федерер даже не попытался, решив сэкономить силы: все равно бы не успел.

— 30−0!

На мою третью подачу Федерер ответил совсем уж скучно — соперник решил «отпустить» неудачно начавшийся для него гейм, чтобы потратить остатки сил на попытки забрать два следующих. Мысленно настраиваясь именно на них, я спокойно заработал третье очко, и подача перешла к Роджеру.

Второй гейм спустя пятнадцать минут противостояния уперся в «больше-меньше», а Роджер потихоньку начал сдавать — в дело вступила разница в возрасте, с каждой секундой матча все сильнее сжимая своими метафорическими ладонями горло Федерера. Лучшее, что я могу сделать — это побыстрее закончить его «страдания»!

Хорошо подготовленный топ-спин в моем исполнении возымел результат, и «больше» стало у меня. Теперь, когда Роджер находится на последнем издыхании, сил можно не жалеть — напротив, чем сильнее будут мои атаки, тем быстрее соперник выдохнется окончательно.

Отбив трижды, на четвертый раз Федерер не успел, и я забрал второй гейм решающего сета. Победа практически в кармане — переламывать такое большое преимущество у Роджера не осталось ни физических, ни моральных сил, и нам с ним осталось только отбыть «номер» до конца, чтобы не портить у зрителей впечатления от такого длинного, напряженного и сохранявшего интригу до последнего сета финала. Достойного финала.

Услышав финальный свисток, я промокшим насквозь напульсником размазал по лбу пот и на норовящих споткнуться и молящих об отдыхе ногах пошел жать руку Федереру, не забывая салютовать ракеткой трибунам. Радости от очередной большой победы нет, но есть очень приятное удовлетворение от хорошо сделанной работы. Так оно и должно быть. Поручкавшись с соперником и подвергнувшись награждению, я направился к своим, уже успевшим сформировать коридор до раздевалки.

— Ван, вам не кажется, что постоянные победы заставят ваших фанатов перестать смотреть матчи из-за отсутствия интриги? — сумел преодолеть барьер из охраны какой-то журналюга, сунув мне микрофон под нос.

Если вот эти вот мордовороты, с которыми мне даже разговаривать запрещено пропустили, значит придется ответить — без одобрения Партии ко мне нынче никого не пускают.

— Полагаю, что получится наоборот — всем интересно ждать момента, когда прерывается большой «винстрик», — с улыбкой заявил я, и тренер Ло подтолкнул меня в спину — «иди в тепло, пока не простыл».

Устало скинув с себя пропотевшие шмотки, я забрался в душевую и уселся на пол под горячие струи. «Отомстил» за Яна, как и обещал. Сейчас посижу, немного отдохну, и потом будет можно продолжить сидеть-отдыхать в автобусе. После него — в ресторане, но я бы лучше поехал «домой», лежать в тишине и покое. Нельзя — уважаемый ректор и уважаемый посол Китая в Австралии желают покутить на приеме в честь победителя. Ах да, посидеть там не выйдет — мероприятие традиционно проводится в формате фуршета. Хорошо, что народ с пониманием, и через часок нам с Катей можно будет уйти заниматься более интересными вещами.

Подумав еще немного, я со вздохом «отслюнил» еще полчасика — Ян тоже идет на прием, а значит будет полезно потусить с ним на глазах у «главнюков» подольше. Добрый я все-таки, и поступаю прямо не как китаец: мне от падавана никакой выгоды не светит — нету у Большого тенниса «реферальной ссылки», которая генерирует доход за каждого, кого ты в него пристроил.

* * *

— Огромное, огромное достижение! — закончил господин ректор долгий хвалебный монолог в честь первого моего кубка из серии Большого Шлема.

— Оправдывать ожидания лучшего университета Поднебесной гораздо более значимая награда для меня, — скромно заявил я в ответ. — А ваше предложение поместить кубок в зале для наград Цинхуа — высочайшая честь.

Пускай забирает, я себе еще выиграю.

— Приятно видеть, что ты находишь время для помощи молодым дарованиям, — заметил ректор стоящего рядом со мной Яна.

Мы тут все в костюмах, и падаван выглядит забавно: став к данному моменту фанатом игр серии «Якудза», он нарядился в белые пиджак и брюки, как один из героев игры. К счастью, мозгов у его кураторов хватило на нормально завязанный галстук вместо лихо расстегнутых верхних пуговиц рубахи.

— Прозвучит нескромно, но одному на вершине одиноко, — застенчиво шаркнул я ножкой.

Не став осуждать, ректор и окружающие китайцы рассмеялись, после чего Ян получил очевидное предложение:

— Молодой человек, недавно на факультете Вана образовалось свободное место. Сейчас несколько поздновато, но мы могли бы успеть помочь вам сдать экзамены, чтобы учиться в одной группе с Ваном.

— Простите, многоуважаемый господин ректор, но я даже не сдал ГаоКао, — поклонившись, простодушно признался Ян.

Снисходительно улыбнувшись, ректор его утешил:

— В вашем случае это не проблема.

— Мои родители будут счастливы! — широко улыбнулся падаван и благодарно поклонился. — Огромное вам спасибо! Я немедленно сяду за учебники!

Кивнув, ректор потерял к нам интерес, повернувшись к какому-то китайцу из свиты, и я незаметно подтолкнул Яна к ближайшему столу, где уже сформировалось несколько группок важных китайцев, желающих с нами поговорить.

— Когда небожитель предлагает что-то для тебя сделать, не надо думать о бюрократической фигне, — поделился мудростью по пути. — Хорошо, что ректор много общается со студентами и привык к такому, но другой старикан мог бы обидеться на твое признание.

— Я запомню, — пообещал Ян и с обезоруживающей улыбкой признался. — Я вообще довольно глупый.

— Глупость и оценки — это разные вещи, — пожалел я его. — Мой дядя, например, в свое время неплохо сдал ГаоКао, поступил благодаря этому в колледж, но вылетел оттуда еще до первого экзамена за пьянство и разгул.