Имперский вор. Том 3 - Дмитрий Ра

Мой единственный выход – бить в светящийся шар-сердце, собранный из тысяч искр силы. Уверен, что, если уничтожу его, чудовище снова рассыплется. Но голова твари качается на высоте десятка метров. Чтобы добраться до этого ядра, надо залезть многоножке на спину и пробиться сквозь слои охраняющих сердце насекомых.

– Спрячься! – ору кошаку. – И не вздумай вмешиваться!

Лезу по хитиновым спинам вверх. Многоножка изгибается. Понимая, что сейчас последует атака, вбиваю когти ей в бок и перекидываю своё тело выше. Здоровенные жвалы щёлкают там, где я был секунду назад. Многоножка промахивается, оставляя на собственном боку рваную дыру. Останки нескольких сколопендр летят вниз.

Неплохо!

Будь это простой монстр, я бы носился по его спине, заставляя промахиваться и вгрызаться в собственную спину снова и снова. Пока не будут повреждены мышцы и нервы. Но место укуса на этой твари быстро затягивается новыми сколопендрами, и я понимаю, что такой вариант не сработает.

Как же пробить дыру к сердцу?

Пытаясь сбросить меня, многоножка изгибается как сумасшедшая. Она то и дело щёлкает жвалами, части её собственного тела разлетаются. Скрежещет хитин, а я изо всех сил цепляюсь за острые лапки сколопендр, торчащие тут и там из огромного тела.

– Аргх! – Пытаясь рассмотреть уязвимые места, я замедляюсь и не успеваю уйти из-под очередного укуса. Спасает калаш, которым я буквально тычу ей в морду.

Вместо того чтобы отшатнуться, многоножка хватает автомат жвалами. И это позволяет мне обрести равновесие и нажать на крючок. Морда твари буквально взрывается клочьями сколопендр. Отдачей меня сносит с её спины на пол. Что ожидаемо, но другого варианта не было. Правда, ещё в полёте меня подхватывает Крайт.

– Спасибо, – хлопаю его по чешуйчатому боку.

Один – один.

Пока многоножка отращивает себе новую морду, меняю магазин, передёргиваю затвор. Смена магазина – пять секунд. Но этого ей хватает, чтобы восстановиться.

Так не пойдёт. Надо каким-то образом усилить урон. Или… лишить её возможности восстанавливаться.

Машу рукой, раскидывая свою ловчую сеть. В этом мире она сильнее и крепче. И диаметр у неё явно выше привычных пятидесяти метров. Да, я чувствую, как бесятся пойманные в неё сколопендры. Я чувствую каждую пойманную сетью тварь. И от этих ощущений хочется блевать.

– Поиграем? – ухмыляюсь в рожу многоножки, отпрыгивая от очередного щелчка жвал.

А потом машинально бросаю взгляд на свет в её груди и… замечаю там знакомые очертания. Да, всего на долю мгновения. Но я ясно вижу Шанка, который будто стал частью этого организма. Частью, которая постепенно «тонет» в туше многоножки. Ровно туда, где бьётся её «сердце».

Всеми силами посылаю ему «лучи добра», не забывая уклоняться от ударов чудища. Сейчас, когда я подкачал тело Никиты Каменского, можно уже работать на рефлексах Никраса Борха. А опыт борьбы с тварями, подобными этой, у меня большой.

– Лежать! – ору, чувствуя, как вздымается моя ловчая сеть. Мелкие сколопендры явно решили взять меня числом.

Или не они?

В момент, когда сеть натягивается, многоножка замирает. Да, на какие-то мгновения. Но этого достаточно, чтобы понять: она не может управлять одновременно и сколопендрами, и своим телом.

На этом и отработаем. Надо дать Шанку время добраться до ядра и раздавить его. Не знаю, чувствует ли многоножка чужеродное тело в своей броне, но на всякий случай надо её отвлечь.

Сжимаю сеть, заставляя сколопендр скрежетать от боли, и, как только многоножка замирает, снова взлетаю ей на спину. Вгрызаюсь внутрь всем чем могу: рву когтями тьмы, растягиваю хитин концами удавки, пару раз удаётся дать короткие очереди из калаша и не слететь с туши.

Рядом появляется когтистая, зубастая и хвостатая тень – кошак присоединяется к сражению и начинает драть спину многоножки.

Она изворачивается, и я вижу, как на моего химеринга нацеливаются страшные жвалы. Крайт дёргается, но жало, которым он долбил очередную сколопендру, плотно схватывается хитиновыми сегментами.

Подлетаю к нему и прикрываю собой, втыкая в морду многоножки калаш. Попробуй перегрызи! Она дёргает мордой, и калаш летит в сторону.

Ну всё, инквизитор Никрас Борх, кончилось твоё время в этом мире…

Но вместо того, чтобы обрушиться на меня щёлкающими жвалами, многоножка внезапно начинает бешено выгибаться.

– Держись! – ору химерингу, понимая, что это Шанк наконец-то добрался до светящегося ядра-сердца.

Не знаю, что должно случиться, когда сердце лопнет. Думаю, исчезнет центр управления, удерживающий сколопендр вместе. Делающий их единым разумом. Но, кажется, что-то не получается. Многоножка не хочет дохнуть. Вместо этого она как бешеный таракан начинает носиться по всему залу, включая потолок. Этакие американские горки, как в памяти Никиты.

Ладони и предплечья уже в труху от колючих панцирей, за которые приходится цепляться. Как и комбез. Но я упорно прижимаюсь к шевелящемуся жёсткому хитину, чтобы снизить сопротивление воздуху и не слететь вниз.

А потом многоножка делает резкий рывок вверх и…

…вырывается на поверхность.

Свет её явно обжигает, поэтому на секунду многоножка буквально застывает на хвосте, из-за чего я вишу на высоте метров пятнадцати. И обрушивается вниз ливнем мелких сколопендр. Они тут же утекают обратно под землю.

Успеваю вцепиться в загривок химеринга, но всё равно мы с ним прилично прикладываемся о землю. Хорошо, что не о какие-нибудь камни.

Когда звон в голове проходит, я понимаю, что стою практически перед тем самым зданием, которое описала Зефирка.

Вот и сходил в разведку, блин. Всю округу предупредил: князь Каменский прибыл!

Машинально провожу тыльной стороной ладони по мокрой скуле и вижу на пальцах кровь. Натекла из ушей. Значит, сотряс всё же имеет место.

– Шанк! – зову божественную длань.

Оглядываюсь и, к своей радости, вижу его на земле, метрах в пяти от нас с котом. Несколько быстрых шагов, и я подхватываю Шанка.

– Ты как?

Понятия не имею, может ли умереть рука бога. Но приложило её неплохо. К тому же под кожей я вижу огоньки, похожие на искры, из которых складывалось ядро многоножки. Не знаю пока, плохо это или хорошо. Времени думать нет. Раз уж я лишился возможности неожиданно напасть на базу, значит, надо хотя бы передислоцироваться.

Сую Шанка в рюкзак. Раскидываю ловчую сеть, чтобы пауки следили за приближением противника. И перебежками перебираюсь из-за одних развалин к другим, всё время ожидая автоматной очереди. К моему удивлению, ничего подобного не происходит.

Достаю бинокль и осматриваю здание. В чёрных оконных проёмах – тишина. Словно тут никогда не ступала нога человека. Тепловых сигнатур тоже нет. Понятно, что через стены теплак не пробьёт, но такое ощущение, что и снаружи вообще никого.

Неужели я ошибся и вышел не к тому зданию?

Перевожу взгляд на окрестности.

А нет… верно я вышел… В окуляры я вижу нечто совершенно несвойственное этому миру: тонкую натянутую проволоку. Растяжка.

– Стоять! – одёргиваю химеринга. – Заканчивай бегать и осторожно иди за мной.

Через минуту вглядывания во все камни и чёрные кусты начинаю понимать, что выбрал неверную тактику. Надо идти поверху. И будь что будет.

Перебираюсь по верху развалин, время от времени помогая себе удавкой, как лонжей.

Почему не стреляют? Устроили засаду и ждут, когда я сам приду?

Или все внезапно вернулись в империю? Но где тогда драконица? Теоретически лучшее место для неё – крыша здания. Но там точно никого нет.

Внезапно понимаю: она на охоте.

Чтобы убедиться, быстро пролетаю последние три десятка метров до базы «Братства». Заглядываю внутрь. Это вам не бункер. Перетаскивать в разлом металл, варить стальные двери, ставить вертушки и решётки… такой чепухой здешние обитатели не страдают. Зато тут есть дизельные генераторы, препаровочные столы, бестеневые лампы, витрины с какими-то кусками местной фауны и флоры и куча топчанов в соседнем зале.

И мне совершенно некогда над всем этим думать. Выкидываю из рюкзака магазины и забиваю его какими-то пузырьками и ингредиентами. Просто сгребаю, сколько влезло. Подарю Токсину и великой княжне.

Окидываю