Aiгоритмы: Детектор бытового бреда - Артур Болт

– Это не психология, – тут же вставил Илья-Мышь, оторвавшись от планшета. – Это чистая математика и анализ данных. Система в реальном времени мониторит наш цифровой след: паттерны посещения лекций, активность в сети, даже скорость набора текста в чатах…

– …и если она замечает, шо кто-то из нас начинает "уходить в себя", – перебил его Сёма, переводя на человеческий язык, – например, сутками не выходит из комнаты, как наш Мышь, или, наоборот, начинает слишком часто ходить в Пригород… то есть, в Москву… то она бьёт тревогу!

– И этот алерт, – закончил Лёва, набираясь смелости, – приходит не в деканат, а твоим соседям по блоку. Твоим бадди. Как в дайвинге: никто не погружается в ботанство в одиночку.

– И в сообщении не написано "поговорите с ним о его чувствах", – хмыкнул Макс. – Там написано: "Рекомендуется немедленно доставить объекту пиццу". И это, я вам скажу, работает гораздо лучше любых психологов.

Родители были искренне впечатлены.

– Надо же, – с одобрением сказал отец. – Додумались наконец. Это очень правильно. Заботиться друг о друге – это и есть настоящий дух Физтеха. Всегда им был.

Их почти семейную идиллию нарушило появление массивной фигуры. К их столику, расталкивая воображаемую толпу, подошёл Стас-Качок. Увидев Алису, он просиял, а заметив незнакомых взрослых, тут же принял свой самый умный и значительный вид.

– О, Алиса, а я тебя ищу! – прогремел он. – И у вас тут… компания.

– Стас, познакомься, – вздохнула Алиса. – Это родители Лёвы, Андрей Петрович и Ольга Андреевна. А это мои друзья…

– Очень приятно! – Стас решительно пожал руку опешившему Андрею Петровичу. – Я – Стас. Тоже, можно сказать, из мира физики.

Услышав, что родители Лёвы – настоящие учёные-физики, "профессора" (как он для себя решил), Стас понял, что это его звёздный час. Шанс доказать этим "ботанам", что он тоже "в теме" и завоевать уважение старшего поколения.

– Всегда рад пообщаться с коллегами! – с энтузиазмом заявил он. – Я вот как раз сейчас активно продвигаю в массы теорию торсионных полей. Слышали, наверное? Революция в физике! Официальная наука, конечно, пока боится это признать, но мы, практики, уже видим колоссальные перспективы!

Четверо физтехов мысленно застонали и приготовились к худшему. Алиса покраснела. А вот родители Лёвы, к их удивлению, не рассмеялись и не возмутились. Они переглянулись, и в их глазах мелькнул тот самый огонёк чистого, незамутнённого научного любопытства, с которым смотрят на очень редкое и странное насекомое. Представление начиналось.

Сцена 4: Перенормируй это!

Наступила тишина, густая и неловкая. Сёма, Макс и Лёва затаили дыхание, ожидая реакции Зайцевых-старших. Стас-Качок же, наоборот, расправил плечи, гордый произведённым эффектом. Он был уверен, что заинтриговал "коллег".

Первым нарушил молчание Андрей Петрович, отец Лёвы. Он снял очки, протёр их салфеткой и посмотрел на Стаса с выражением крайнего, почти детского любопытства, с каким энтомолог разглядывает новый, невиданный вид жука.

– Чрезвычайно любопытно, молодой человек, – произнёс он своим спокойным, академическим голосом. – Я, признаться, отстал от самых передовых веяний. Торсионные поля, говорите? Я правильно понимаю, что речь идёт о полях, порождаемых вращением, спином?

– Именно! Спином! – обрадовался Стас, услышав знакомое слово. – Это чистое вращение информации! Энергия мысли!

– Удивительно, – кивнул Андрей Петрович. – А скажите, пожалуйста, носители вашего поля, эти… торсионные частицы… они подчиняются статистике Бозе – Эйнштейна или Ферми – Дирака?

Стас завис. Его мозг, привыкший к категориям "подход", "повторение" и "протеин", явно не был готов к такому вопросу.

– Э-э-э… – протянул он. – Они подчиняются… законам Вселенной! Вселенской гармонии! Да!

– Понимаю, – ничуть не смутившись, продолжил отец Лёвы. – Но всё же. Если это бозоны, они должны уметь накапливаться в одном состоянии. А если фермионы – то нет. Это принципиальный момент.

В разговор вступила мать Лёвы, Ольга Андреевна. Её тон был ещё более сухим и безжалостным в своей вежливой корректности.

– А каков спин у квантов вашего поля? – спросила она, глядя на Стаса поверх очков. – Он целый? Полуцелый? Или, может быть, какой-то другой? От этого зависит, будет ли ваше поле нарушать фундаментальный принцип запрета Паули. Вы ведь не хотите нарушать принцип Паули, молодой человек?

– Принцип… Паули? – переспросил Стас, и на его лбу выступила испарина. Он чувствовал, что попал в ловушку. Его привычный набор красивых слов ("квантовые вибрации", "информационная матрица", "нуль-транспортировка") здесь почему-то не работал. Эти двое не впечатлялись, а задавали новые, ещё более непонятные вопросы.

– Ну да, – с обезоруживающей простотой сказала Ольга Андреевна. – Без этого никак. И ещё. Какова константа связи вашего взаимодействия? Она безразмерная, как в электродинамике, или имеет размерность, как гравитационная постоянная? От этого зависит, является ли ваша теория перенормируемой.

Лёва, Макс и Илья сидели, боясь пошевелиться. Это было невероятное зрелище. Это не было похоже на их собственные весёлые "баттлы". Это было похоже на то, как два огромных, бесшумных питона медленно, методично и без единого лишнего движения душат свою жертву. Они не спорили, не опровергали. Они просто задавали базовые вопросы из курса общей физики второго курса. И каждый вопрос загонял Стаса всё глубже и глубже в трясину его собственного невежества.

Алиса смотрела на это с широко раскрытыми глазами. Она впервые видела, как работает настоящая наука. Спокойно, методично, безжалостно к глупости. И на фоне этого спокойного, уверенного знания все пламенные речи Стаса, которые раньше казались ей такими "поэтичными", теперь выглядели как лепет ребёнка, пытающегося объяснить, почему небо синее, потому что "его покрасили". Ей было невероятно стыдно. Не за них. За него.

– Я… я думаю, я это… в своих следующих работах опишу, – наконец выдавил из себя Стас, понимая, что битва проиграна. – Теория молодая ещё… не всё изучено.

Он торопливо встал.

– Мне это… на тренировку пора. Режим. Очень приятно было познакомиться.

И он, не глядя ни на кого, быстро ретировался, оставив за собой лишь облако своего дорогого парфюма и ощущение сокрушительного интеллектуального разгрома.

Сцена 5: Ромео и кошачий Капулетти.

После того, как Стас-Качок ретировался, за столом на несколько секунд повисла неловкая тишина. Алиса смотрела в свою чашку с кофе, и её щёки горели от стыда за своего "протеже". Первым тишину нарушил Андрей Петрович.

– Ну что же, – сказал он, снова надевая очки и обращаясь к Алисе с мягкой улыбкой. – Молодой человек очень… увлечённый. Энтузиазм – это прекрасное качество. Ему бы ещё учебники почитать, и, возможно, из него выйдет толк.

Эта деликатная фраза, которая одновременно и ставила точку в обсуждении, и не унижала Алису, подействовала как бальзам. Она благодарно улыбнулась ему в ответ.

Вечер прошёл в приятной, спокойной беседе. Родители Лёвы оказались интереснейшими собеседниками,