Броня Молчания - Владимир Осипцов

Свидетель: Ну, я же уже сказала — подозрения оказались ложными.

Претор: И к чему тогда весь этот пассаж про письма? Я присоединяюсь к товарищу квестору в его непонимании.

Свидетель: А вы знаете, куда он их отправляет? Вы уверены, что только в метрополию⁈

Претор: Это слова наги.

Свидетель: Разумеется. Наги ведь склонны к обману. Нам нельзя верить. А члена Партии нельзя подозревать. Продолжим допрос?

Квестор: Хм-хм, кхе-кхе… Если позволите. Как вы охарактеризуете маршала Метеа?

Свидетель: Девушка определённо не в вашем вкусе. И говоря «вашем» я имею в виду вас, всех призраков — от друга-драгонария до вас, друга-квестора. Раз уж вы соизволили сегрегировать меня, гражданку Амаля по расовому принципу.

Претор: Никто вас не сер… серг… сегрегрировал! Прошу не саботировать следственные действия!

Свидетель: Ой, простите за маленькую шалость. Вы же подтвердили слова про «нагам нельзя верить», и «члена Партии нельзя подозревать», значит у нас самое беспристрастное и справедливое следствие в мире. Никакой дискриминации и предубеждений. Абсолютная непредвзятость.

Претор: Это уже саботаж.

Квестор: Вернитесь к маршалу Метеа!

Свидетель: Зачем вам моё мнение? Вы и так собрали о моей подруге достаточно, чтобы написать целый авантюрный роман.

Квестор: Что мы там напишем, не ваше дело, пани полковница. Каковы отношения подсудимой с товарищем драгонарием?

Свидетель: Отчаянная и безнадёжная любовь! Всёсжигающая страсть, от которой плавится даже броневая сталь!.."

КОНЕЦ ФРАГМЕНТА

Посредница-3

личная записка драгонария Тардеша аюте Новак

(обнаружена разорванной в корзине для бумаг в личной каюте гражданки Новак на корвете «Отражение»)

«Злата, убью! Честное слово — убью! Даже не показывайся на „Шайтане“. Дура нелеченная.»

Посредница-4

…Тардеш больше нюхал этот кофе, чем пил. Горячее как-то не пошло сразу, так что он пока делал чисто символические глотки, которых не хватало даже для того, чтобы ощутить вкус. И почему это говорят, что кофе сильнее чая⁈ Что-то не особенно заметно, даже после третьей чашки. А, ладно, лишь бы глаза не слипались — любой раздражитель подойдёт. Эти двое суток сон для драгонария — непозволительная роскошь.

Негромко растворилась дверь, и бережно перекладывая кольца своего костлявого тела через острый комингс, к нему завалилась Злата. Не будь Тардеш сам призраком, можно бы было сказать, что он посмотрел как на привидение.

— Ну, что смотришь, друг-командир⁈ Давай, убивай.

— Чего? — он уже и забыл про записку.

— Убивай. Обещал ведь. Вот я и пришла к тебе побыстрее, пока рука не остыла. Ну, что?

— Не время совсем для твоих шуточек. Иди сюда, раз пришла — поможешь мне с картами разобраться.

— Все вы мужики такие! Приходит к нему женщина — сама нагишом, с душой нараспашку, согласная все его фантазии и желания выполнить — а он в карты играет! Нашел себе занятие! Лучше б выспался, как следует, а то уже вон, какие мешки под глазами!

— Что заметно⁈ Не могу я отдыхать, торопиться, торопиться надо!

— Это что?

— Территория развертывания портала. Вот туда — будет плацдарм для нанесения главного удара.

— Со свежей головой ты бы больше и правильнее сделал. Пся крёв, какая курва это планировала?

— Сама ты курва, — обиделся драгонарий: — Хвостатая.

— Ты два укрепрайона по флангам специально игнорируешь, или как? Тебя же обожмут с двух сторон ласково, и никакого плацдарма у тебя не будет.

— Это ты про «вечерний» и «залесный»? Я же не показал тебе весь план. На них будет сброшен десант первого эшелона. Задействуем десять легионов нового набора — к моменту установления «связки» там уже не будет ничего шевелящегося.

— Эти легионы и офицеры в них «зеленее», чем глаза у одной, кого ты знаешь. Только что видела пару легатов, что уже битый час гальюн ищут на палубе вычислителя. Ты же их не на зенитки укрепрайона бросать будешь, а в этот лес рядом. Те, кто потом смогут слезть с деревьев, ещё должны будут выйти из леса.

— Ну а где они наберут опыта, если не будут воевать? Слезут — и выйдут. По карте, по стрелочкам.

— У них опыта не хватает, чтобы прочесть стрелочки «гальюн там» на стенах, а ты их в передовой десант хочешь⁈ Не справятся они там, поверь интуиции одной очень хладнокровной девушки. Я так думаю, что с тем, что они против тебя натащили, тебе придётся атомными бомбами разбираться — ты посмотри, что туда согнали! Даже если возьмём воздушную поддержку от Стхана и нашей принцессы — то, во-первых, без «связки» численного преимущества не будет, а то, что удастся десантировать, хватит разве на оборону, но никак не на завоевание превосходства.

— Так я и хочу организовать только оборону плацдарма! Пока не накопятся силы…

— А десант-то ты, чем прикрывать будешь? Которому придётся мешающие тебе укрепрайоны ликвидировать?

— Ладно. А что ты предлагаешь?

— Портал надо в море ставить.

— В море⁈

— На мелководье, в полосе прилива. Только выровнять и отрегулировать температурный режим.

— А как же демоны? Для них вода может быть опасна.

— На крыльях пролетят твои демоны. Им так даже быстрее. Ты только выясни у нашего маршала, могут ли они там летать-то или нет. А то соберёмся, выступим — и там такой облом. Послушай, что она скажет.

— Слушай! Ну что ты всё заладила «она» да «она»! Мне более чем хватает радостей с её процессом и этим её «падшим ангелом»

— А ты не думаешь, что «падшим ангелом» для неё как раз стал ты⁈ Это твоя отповедь, устроенная в «Ледяной Клетке» — я ведь знаю! — а потом не даёшь ей даже шанса пред тобой оправдаться… Дурак! Она ведь влюблена в тебя как девчонка…

— Слушай, вот чего я опять не хочу слышать, так это вот твоих вечных россказней о её, якобы, «любви»! Не дай… кто у тебя там вместо бога? — окажется, что и у неё малейшего чувства не было, представляешь — кем я себя тогда выставил⁈ Прекрати играть чужими жизнями, это начинает слишком дорогого стоить!..

— Дурак, вечно ты всё путаешь… — она положила чешуйчатую голову на стол и посмотрела на призрака невиннейшими-невиннейшими глазами цвета янтаря: — Прости глупую, безногую, безрукую девушку… Я хотела лишь как лучше… А, знаешь, как мы с картой поступим⁈ Дай весь комплект мне, я передам их Сидзуке, или Стхану, а они — Томинаре, а он