На грани фантастики - Пётр Гаврилин

и пересохло во рту. Женщина вышла и через несколько минут вернулась с кувшином. В нём оказалось вино. По вкусу воевода сразу понял, что это местное. Но жажда была настолько сильной, что он уже и не думал о возможной опасности.

Вино подняло настроение. Он уселся на топчане и мутными глазами посмотрел на Элину.

— Может, объяснишь, что за чертовщина тут у вас творится? Почему ты самая молодая из всех горожан?

— Я сделаю всё, что прикажет мой повелитель. Но это очень длинная история.

— Выкладывай. Нам некуда торопиться.

— Когда я была молода, то соблазнила одного прекрасного юношу Рейно. Он от страсти и ревности словно с ума сошёл тогда. Из-за этой незначительной для меня интрижки парень бросил свою невесту и стал звать меня замуж. А я совсем не желала ни семьи, ни детей — хотела жить и вечно наслаждаться своей молодостью. И тогда сказала этому юноше: буду жить с тобой только в том случае, если ты сделаешь так, чтобы я, во-первых, не старела, а во-вторых, не могла понести от соития.

И Рейно исчез больше чем на полгода. Как я потом узнала, он ходил на север, к ведуньям племени Ноита. Оттуда принёс мне два подарка. Один был эликсиром молодости. Ничего сложного: раз выпил — и на всю жизнь хватает. А второй оказался семечком некоего цветка. Вот тут следовало потрудиться: семечко нужно было посадить в горшок и ни в коем случае не выносить из дома. Затем дождаться, когда нальётся бутон, и, не давая ему раскрыться, сварить из него отвар. А его остатки, само растение вместе с корнем и даже землю из этого горшка нужно было сжечь в печи.

Цветок очень долго всходил и казался мне каким-то болезненным. Испугавшись, что он завянет в моей тёмной избе, я вынесла его на крыльцо под солнечные лучи. В тот же день бутон раскрылся. Я сварила отвар и выпила его. А все остатки бросила в печь. С того дня я могла быть с мужчинами, не задумываясь о последствиях. Через неделю я выгнала Рейно — он безумно надоел мне своею ревностью.

Но так вышло, что, распустившись, цветок сразу же разбросал вокруг свои семена. И через несколько дней цветы уже росли в моём саду. Пчёлы прилетели опылять их и разнесли пыльцу по всем растениям в долине. И они сразу же перестали давать семена. В итоге в тот год мы остались без урожая. А куолема, так назвали этот цветок, начала захватывать всю долину.

За неимением другой травы ею стали кормить домашний скот, и он перестал давать приплод. Век животных намного короче людского — скоро мы остались без молока и мясной пищи. Тогда куолема пошла уже в пищу людям, и в нашем городе перестали рождаться дети.

— И как давно это было? — спросил воевода.

— Да уж полвека как.

— Чёрт! Сколько же тогда тебе лет? Ведь не меньше семидесяти. Ты ж мне в матери годишься.

— Моё тело гораздо моложе, повелитель!

Воевода вскочил на ноги.

— Подожди! А что же я сейчас пил? — воевода схватил её за волосы. — Что я пил, ведьма? Я что, теперь тоже бесплоден?

— Я не нашла других напитков, а ты хотел пить.

Воевода в ярости потащил Элину из комнаты. Найдя первого попавшегося охранника, он бросил извивающуюся от боли женщину ему в ноги и прорычал:

— Под замок эту колдунью! И завтра повесить прилюдно.

На следующий день княжич приказал всем жителям города оставить свои дела и выйти в долину, чтобы косить куолему и сушить её на солнце. Зачем это вдруг понадобилось, не объяснили даже воинам, которым пришлось выполнять теперь роли надзирателей и распорядителей работ. За невыполнение нормы каждый второй получил свою дюжину-другую плетей.

Вскоре княжич уехал, оставив за себя воеводу. Тот страшно лютовал. Через несколько дней рядом с Элиной болтались тела ещё пятерых горожан, которые из-за немощи не соглашались работать в поле. После этого таких отказов уже не было. Все послушно с первыми лучами солнца собирались на центральной площади с косами, а у кого их не было, с серпами, лопатами или просто с заостренными досками. Воевода неизменно приходил сам и раздавал громовым голосом команды сотникам. Он требовал до начала сезона дождей выкосить всю куолему. При этом запрещалось складывать высохшую траву в стога, и она лежала, разделяя равнину на две неровные части, у одной из которых был ржавый цвет сена.

К удивлению Миии, Рейно вдруг перестал её сторониться и, наоборот, неизменно просился в одну группу с нею. А в поле старался работать в паре, всячески облегчая ей труд.

В один из дней их погнали косить рядом со скалами. Дождавшись момента, когда дозорный ускакал, чтобы проследить за другой группой работающих, Рейно подошёл к Миие и вполголоса сказал:

— Здесь совсем рядом. Мы можем бежать!

— Что рядом? Куда бежать? Да и зачем?

Ответом был его умоляющий взгляд. Другие стали оборачиваться на их шёпот, а крупная старуха, когда-то выступившая за непротивление захватчикам, прикрикнула на них:

— Они там треплются вместо того, чтоб работать, а розги вечером всем получать. Давайте не отлынивайте!

В обеденное время, когда уставшие работники недолго отдыхали в тени ближайшей скалы, Рейно, взяв за руку, Миию, молча повёл её за собой. Через некоторое время они вышли к чёрной отвесной скале, к которой примыкало небольшое, но глубокое озеро.

— Здесь есть подземная река, — сказал Рейно. — Мне её показывал отец, когда я был маленьким. Под водой совсем немного нужно проплыть. Ты справишься?

Миия покорно кивнула и бросила свою клюку на землю. Они спрыгнули в озеро, и ледяная вода обожгла кожу. Когда они медленно подплыли к незаметному с берега водовороту, Миия почувствовала, как вода будто тянет её за ноги в глубину. Она набрала полные лёгкие воздуха и отдалась этой силе.

Когда она вынырнула, то обнаружила вокруг лишь кромешную мглу. Где-то рядом отфыркивался Рейно. Течение довольно быстро несло её по невидимому руслу.

— Миия! Ты где?

Она откликнулась и поплыла на его голос. Но сил оставалось уже мало, начало сводить ноги. Она только почувствовала его руку на своих волосах и потеряла сознание.

В забытьи Миия видела себя снова молодой. Она сидела на лавке у своего дома с рукоделием в руках. Рядом с нею был тоже молодой Рейно, её муж. По двору, громко и беззаботно смеясь, бегали их дети — два мальчика-близнеца — маленькие копии своего отца.

Но это счастье было совсем не долгим. На улице появились воины во