Иннокентий - Ал Коруд

существовать дальше в придуманном воспаленным сознанием мироздании? Дешманская квартирка, загаженный унитаз, кухня — чистый ужоснах окраин третьего мира. Откуда в его башке такие злостные наркоманские глюки? Залив сушняк водой из зеленого чайника, Кеша вчера не нашел ничего лучшего, как снова отрубиться.

А наутро в дверь яростно звонили и стучались. Похоже, даже, что ногами. Иннокентий еле разлепил веки и уставился на древний механический будильник, что стоял рядом на колченогом табурете. Полседьмого, какого рожна так рано приходить в гости? Или сейчас вечер? Когда он вообще вырубился? Неужели сутки напропалую проспал? Но режущие нервы звонки не прекращались. Петров привстал в поисках пижамы или штанов, найдя в изголовье какие-то невнятные треники. Ха, в его детстве в таких алкаши ходили! Потом они как-то подозрительно быстро исчезли из поля зрения. Ну да, в девяностые братва у подобных мудил квартиры со свистом отжимала, выкидывая пьяниц на свалки истории. Тапки также нашлись под кроватью.

— Да иду я. Кого там принесла нелегкая?

С замком пришлось повозиться. Странный он оказался. Наконец, дверь из крашеного ДВП распахнулась и перед Иннокентием предстал сумрачный мужик в возрасте под пятьдесят. Рабочая куртка а-ля-совок и кепка смотрелись на нем совершенно аутентично.

— Васечкин, ты совсем оборзел? Второй день прогуливаешь. А у нас заявок целый журнал. Кто за тебя работать будет?

— Чего-чего я?

Не сразу понял вопроса Иннокентий. Затем в его сознании внезапно блеснули знания, поднятые из глубин мозговых извилин. Перед ним Василий Макарыч Шошенский, его непосредственный начальник. А работает Иннокентий Васечкин в ЖЭКе № 8, куда поступил сразу после прихода из армии.

«Какой к едрени фене ЖЭК? Какой, етитский пылесос, Васечкин!»

— Мужик, не пыли!

Макарыч разозлился

— Кеша, смотри, доиграешься, вылетишь из служебной квартиры быстрее собственного визга.

Он оттолкнул Иннокентия в сторону и прошел в помещение. С подозрением уставился на батарею бутылок, что стояла на кухне под раковиной. Затем пододвинулся к Иннокентию вплотную и… начал его обнюхивать.

— Ты ччё?

— Вроде не пьяный. Тогда почему дома?

Но Кеша не был бы Кешей, если бы не сообразил тут же оправдание. Что-то ему в этом странном сне резко перестала нравится.

— Так отравился чем-то. Вот и отлеживался. Всю ночь блевал.

Шошенский с сомнением оглядел Иннокентия с ног до головы.

— То-то бледный такой. Пьете всякую дрянь.

— Да не пил я вчера!

— Зато позавчера тебя видели с дружками. Ох, доиграешься ты, Васечкин!

«Да что он меня все Васечкиным постоянно зовет!»

Затем в памяти всплыла фотография из паспорта и Кеше резко поплохело. Очнулся он, когда ощутил во рту свежесть воды.

— Ты гляди, и в самом деле раскис. Дуй в поликлинику, бери бюллетень. Эх, незадача, и работать, как назло, некому! Тальков ушел на стройку, нового не взяли.

Глядя на огорченное лицо мастера, Петров-Васечкин внезапно понял, что брать больничный точно не стоит. Это позже обязательно выйдет боком. Макарыч мужик незлопамятный, но память у него хорошая. А вылетать из городской квартиры и дальше ютиться в общаге очень уж неохота. Сюда хоть девку привести можно.

«А вот это мысли сейчас точно не его! Получается, все-таки настоящий Петров в дурке? Все видимое галлюцинации от барбитуратов?»

Иннокентий совсем запутался, где начинается реальное и чем отличается от фантасмагоричного, и не придумал ничего лучшего, чем ляпнуть:

— Макарыч, который ныне день?

Шошенский внимательно посмотрел на него, не найдя во взгляде ничего криминального, нехотя ответил:

— А то не знаешь. Вторник, третьего июня.

Внезапно у Кеши пересохло горло, и он хрипло спросил:

— Год какой?

— Семьдесят пятый. Да ты что, Васечкин, издеваешься! Быстро отвечай, пойдешь на работу?

— Буду. Сейчас в порядок себя приведу и выйду.

Мастер поднялся с табурета:

— Тогда в восемь у конторы как штык, — он брезгливо огляделся. — И прибрался бы у себя, что ли! Как Аксинья съехала, такой бардак навел. Хорошая же девка. Ну, была замужем, так оно и лучше. Не выкобенивается и жизнь понюхала. Зря ты так с ней, Кеша. Ох, и молодежь пошла!

На улице Кеша еще раз провел ладонью по плохо выбритому подбородку. Надо бы еще эти дурацкие усы сбрить, хотя тут с ними каждый второй мужик ходит. Не любил Иннокентий растительности на лице, да и на моду ему было всегда плевать. Да и в такой стремной одежке он с детства не ходил. Отказывал себе в еде и даже пиве, но шмот всегда носил пацанский, чёткий. А сейчас на нем поюзанные безразмерные штаны и на редкость идиотский пиджачок, одетый прямо на майку. Рубашки в шкафу все оказались мятыми и наполовину грязными. Ну и чухан это местный Васечкин! Придется вечером стираться. Хотя стиральной машины в квартире он как раз и не заметил. Как и утюга, и много чего из привычной бытовой техники. Это все тут в совке так бедно живут или просто ему не повезло?

После неожиданного визита непосредственного начальника хозяина тела и квартиры Васечкина в голову несчастного молодого человека пришла неожиданная мысль. А что, если все это вокруг него всамделишнее? Отчего-то вспомнилась вечно идиотская физиономия артиста, чей герой попал в тело отца как раз в эти годы Союза. И как его плющило поначалу. Но там ему было легче. Работа ментом не самая пыльная. К должности прилагалась квартира, жена и ребенок.

Тьфу ты, так ребенок это он сам и был. А жена — его мама. Так что и не присунуть со сна, когда захочется. Короче, куда ни кинь — везде засада! С ума сойти! Резко захотелось накатить, но в квартире нашелся лишь чай. Очень хреновый чай, больше напоминающий конопляные опилки. Но взбодрил. Правда, закусить было нечем. В маленьком холодильнике мышь повесилась. Вместе с остатками вонючего подсолнечного масла. Ну как так можно жить? Дома у Кеши завсегда имелось несколько видов колбасы, сыр, фрукты, соки, овощи в заморозке. Она даже не пожмотничал и взял себе кофемашину.

Ладно хоть на улице радовало яркое солнце и необычайно теплая погода. Из осени в начало лета, его любимое время года. Трава еще зеленеющая, листва благоухает и везде веселящие душу желтки одуванчиков. Это, наверное, с младых ногтей у него. Да и город полузабытого детства пока производил странное впечатление. С точки зрения двадцать первого века крайне убогое наполнение дворов. Дорожки с ямами, лужи, грязь. Но зато нет скопления чадящих автомобилей и огромное количество зелени!

И еще одна особенность, о которой Кеша совсем позабыл. Дома вокруг были новыми, и это ощущалось еще в подъезде. Чудесный запах только что построенного здания. Его никуда не деть и не забыть. Именно в такой