Дети, сотканные ветром. 2 - Артём Ерёмин

– И что же?

Игнат почесал затылок:

– Тут-то бы пригодился наставник. Желательно мастер.

– Про них так и говорят, – откликнулся Пимен. – Мастер покажет, где зарыт мешок со златами.

Куратор Мерзляк здесь не выручит, подумал Лев. Полынь, единственный учитель кто сносно к нему расположен, вполовину не так могуществен, как мастер. Нагрянул на ум Распутин, и у трубочиста похолодело в животе.

– Баба Яра поможет, – обронил Вий.

Некоторые вьюны повернулись на прозвучавшее имя.

Игнат медленно закивал:

– Баба Яра – это величина! Правда, забытая в стенах Собора. Однако её знания никуда не делись. Она и есть часть возрождённого Собора.

Лев непонимающе уставился на Игната, тот недоумевал:

– Вот же дремучая тень. Ты не знал, что Баба Яра со своим мужем и Кагортой отстроили заново Собор?

Даже от незнакомых вьюнов послышались насмешки. Полынь зашевелился у дерева.

– М-м-м, это вино так идёт вам, барышня, – сквозь сон пробубнил учитель

– Вы же прожили у неё несколько дней? – Игнат вопрошал уже шёпотом

– Мы не особо разговаривали… о её прошлом, – Льву захотелось сжаться под опавшую листву.

– Баба Яра была добра к тебе, – Клим похлопал по плечу трубочиста. – Нужно отправить ей письмо. Давайте напишем его вечером. Вий, ты же давно желал этого?

Кучерявый вьюн неопределённо пожал плечами.

После того как Полынь в полудрёме пообещал выставить ребят «наружу», они прекратили разговоры. Все сосредоточились на колокольчике у себя на ладони. Вьюны с закрытыми глазами в самом деле пытались поймать ветер в кулак.

Несмотря на ясный день, воздух пронизывали струны наступающей зимы. Солнце уже полностью поднялось из-за горизонта. Его подбивала радужная рябь. С высоты пятнадцатого этажа Лев осознал, какой крошечный край Собора по сравнению со Златолужьем. Отсюда виднелись связка теплиц, роща у пруда, где обитает леший, за ним стена, а за ней дымок из трубы постоялого двора, а дальше… Пелена в своём тусклом многоцветном отблеске преломляла распростёртую за ней пустошь.

– Игры с пространством весьма занимательны, если приложить хоть толику воображения, – Яков Полынь поднялся, поглядывая на свои часы. – На сегодня с меня хватит.

Вьюны заторопились вон из продуваемого класса. Лев было двинулся за Игнатом, но голос учителя остановил его:

– Сударь-трубочист, прошу, задержись.

Когда обеспокоенный Клим закрыл за собой дверь, трубочист и учитель остались одни у тонкого деревца.

Возможно, давно ураган вырвал росток из родной земли, подумалось Льву. После ветер закинул его туда, где ему не было место и только желание жить не позволило деревцу зачахнуть на камне.

– Сударь-трубочист, ты понял, почему их страта носит имя Ветра? – спросил Полынь.

Лев замер, ему вдруг вспомнились мамины картины. Он неуверенно произнёс:

– Ветер – символ надвигающихся изменений.

Яков Полынь отрешённо перевёл взгляд на деревце. Последний жёлтый лист, трепетавший на ветке, сдался и под натиском ветра сорвался в сторону обрушенной стены.

– Необычное у тебя мышление для трубочиста, – сказал наконец-то мужчина. – Можешь посещать мои занятия независимо от вьюнов. Тебе наперво надобно научиться находить нити, за которые будет сподручнее дёргать пространство. Я подсоблю.

– Спасибо, учитель, я…

Полынь шикнул на трубочиста, и тот остался с открытым ртом.

– Не жди подобной благосклонности от остальных: мастеров, учителей и тем более подмастерьев. Главы приказали допустить слугу к знаниям Собора, однако ничего не говорили об их качестве и отношении к тебе. Приготовься, у твоего обучения будет кисловатый привкус, сударь-трубочист.

Лев искренне улыбнулся: с момента, когда он выбрался из колодца, его дни набивались до краёв трудностями и остерегавшими всюду опасностями. Мальчик просыпается с ожиданием, что жизнь выставит ещё одну подножку.

Настрой Льва пришёлся по нраву Полыни:

– Смотри-ка, характером ты не обделён, сударь-трубочист. И всё же один не оставайся. Не прогляди среди вьюнов тех, кто придёт на выручку. Ступай, они, наверное, заскучали.

В коридоре вправду стояли Клим и Игнат. Они вместе поспешили на двенадцатый ярус, где урядчик, этакая правая рука мастера, дал трубочисту блюститель для первогодок – ручной колокол. После вьюны лестницами и коридорами повели Льва по башне.

Скоро начнётся новый урок.

Зал, в который скромно вошли ребята, представлялся чем-то средним между аудиторией и цехом. Со стен в каком-то малопонятном Льву порядке свисали разобранные автоматоны и части неведомых механизмов. Древние каменные стены прятались под слоями чертежей, а вместо столов стояли верстаки с инструментами.

Ребята пристроились за верстаком, который занял им Пимен и Вий.

– Тебе свезло, Лев, – подмигнул Сорока. – Первый урок у нашего будущего любимого мастера ты не пропустишь.

– Поменьше витай в облаках, Сорока, – серьёзно порекомендовал другу Игнат. – Юлия Скобель куда строже прочих мастеров. Не чета Полыни. К тому же в её мастерской начинается настоящее обучение. «Чарованье над силовыми машинами» первейшее чем необходимо овладеть, дабы не вылететь за ворота Собора.

Пимен мечтательно отмахнулся:

– Будем, как у прочих на первых порах, учиться медитировать и прочищать себе мозги.

Пимену недолго оставалось улыбаться. Мастер Скобель вышла из своего кабинета, и в руках она убаюкивала короткую дубинку с металлическим наконечником, какие Лев замечал у городовых, патрулировавших Златолужье. Сорока при виде неё непроизвольно помял ключицу.

– Буду кратка во вступительных речах, подмастерья, – голос женщины словно летал меж верстаков. – В своей мастерской я чту дисциплину и самоотдачу. Здесь вы постигнете азы, какие пригодятся вам в жизни важного болтика в колоссальном механизме, которым является наше общество. Подобно великим предкам до Раскола, современные чаровники не представляют себя без машин. Однако пройдут столетия, прежде чем мы вновь научимся создавать грандиозные по мощи механизмы, которые вознесут наш вид над мирозданием. И каждый кропотливый ум, какой видит в чертежах возможность преодолеть горизонт, ценен сегодня как никогда.

Никто не переговаривался, вьюны и дышали будто через раз, так подействовала властность, исходящая от мастера. Лев же совсем забыл о кислороде, когда Юлия Скобель приблизилась к нему.

– Вижу, ряды корпуса Ветра пополнились знатоком копоти и гари.

Лев улыбнулся: «знатоком» мастер прозвала его при первой их встрече. Губы её не дрогнули в отклик, но глаза мягко сощурились, и по телу трубочиста разлилось пьянящее тепло.

– Мастер, позвольте слово? Трубочист приписан к нам на время, дабы получить надобные для работы знания, – на правах старосты сообщил Игнат.

– И кто-нибудь догадался, что и ему положено принести клятву подмастерьев? – спросила Скобель и