Сыны Триглава - Андрей Игоревич Каминский

гребцов в плотных куртках из вареной кожи, мощно налегали на весла с обоих бортов. Чуть в стороне от них держался еще один человек, стоявший у носа судна: высокий, ладно сложенный мужчина, лет тридцати, с золотистыми волосами, уложенными по ромейской моде и длинными светлыми усами. Широкий плечи прикрывал синий плащ отороченный волчьим мехом и скрепленный на горле серебренной брошью в виде дельфина. Под одеждой поблескивали стальные кольца добротной кольчуги. Правильные, можно даже сказать, красивые черты, портил жуткого вида шрам на месте левого глаза, однако правый глаз смотрел уверенно, пожалуй даже дерзко. Из украшений мужчина носил массивный золотой браслет с алыми рубинами на правом запястье, да еще и с шеи свисал оправленный в серебро зуб косатки — символ бога Ньерда. На широком поясе висел длинный скрамасакс в потертых кожаных ножнах. Во всем облике стоявшего на носу мужчины, его манере себя держать и том как он посматривал на гребцов угадывалась порода человека привыкшего командовать.

Впереди открывались причалы и строения Дорестада — столицы Фризского королевства. Самые разные суда теснились в его гавани — фризские и датские кнорры, венедские лодьи, изящные торговые галеры мавров с несколькими парусами и другие корабли. У причалов толпилось огромное множество людей, сходивших на берег или восходивших на то или иное судно. Однако даже единственный глаз стоявшего на носу мужчины сразу отметил в этой обычной для Дорестада суете несколько человек, что стояли вблизи того места, где обычно причаливал его кнорр. От остальных посетителей порта незнакомцы отличались не только богатством одежд, но полным вооружением — у каждого имелся меч, длинный нож и боевой топор. Никто из них не показал какого-либо оживления при виде кнорра и все же его одноглазый хозяин как-то сразу почувствовал, что ждут именно его.

Когда кнорр причалил к берегу, один из незнакомцев, — высокий дородный мужчина с мясистым лицом, облаченный в багровый плащ отороченный куньим мехом — шагнул вперед, поставив на нос судна ногу в высоком красном сапоге.

— Ты ли будешь Стюрмир, сын Йорни? — спросил он у одноглазого.

— Я буду, — подтвердил Стюрмир, — а кем будешь ты?

— Бюрхтнот Альфбадсон, король Фризии прислал нас сюда, — пропустив мимо ушей этот вопрос, продолжал воин, — и попросил нас сопроводить тебя в его дворец.

— Откуда он узнал, что я прибуду именно сегодня? — небрежно сказал Стюрмир, не торопясь сходить на берег.

— Он и не знал, — пожал плечами мужчина, — мы уже десятый день кряду по его приказу приходим сюда, чтобы не пропустить твое возвращение. Я Геркон, сын Альдгисла, королевский гезит и я очень рад, что нам больше не придется торчать здесь каждый день.

— Видать, королю и вправду не терпится увидеться со мной, — усмехнулся Стюрмир, — что же, не таким как я заставлять ждать потомка Водена. Можешь идти к своему хозяину, сын Альдгисла и передать, что скоро я приду по его зову. А сопровождать меня не надо — дорогу во дворец я неплохо знаю и сам.

Лицо Геркона вспыхнуло красным, губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать, однако он сдержался и, развернувшись, быстрыми шагами сошел с причала. Вслед за ним пристань покинули и его спутники. Стюрмир усмехнулся им вслед и, обернувшись к своим людям, прошелся по палубе кнорра, громко отдавая приказания.

В большом зале королевского дворца — по сути большой усадьбы отличавшейся от остальных домов знати лишь обширностью и богатством убранства, — стоял искусно расписанный стол, уставленный разными яствами. Среди них особенно выделялся зажаренный целиком кабанчик, с яблоком во рту, политый ягодным соусом и обложенный жареными перепелками. Рабы сновавшие вокруг стола то и дело разливали пиво и эль по золотым и серебряным кубкам, из которых пили король Фризии и его гость. Сам Бюрхтнот слегка раздался в талии, с тех пор как Стюрмир видел его в последний раз, но в целом изменился он мало: высокий мужчина с длинными светлыми волосами и окладистой бородой, одетый в добротную, но неброскую одежду из фризского сукна. Не в пример иным владыкам берегов Северного и Балтийского морей, владыка богатой Фризии почти не носил украшений если не считать висевшей на шее серебряной подвески в виде женщины с корзиной яблок — символ богини Идунн-Нехаленнии, покровительницы Дорестада.

— Теперь я вижу, что и впрямь самые успешные купцы получаются из воинов, — Бюрхтнот не спеша пригубил эль, — мало кто из наших торговцев забирался так далеко как ты. А для тебя это уже второе такое путешествие, с тех пор как вы, вместе с моим братом добрались до самого Миклагарда. Видел ли ты его в этот раз? Как он поживает?

— Херульв жив-здоров и по-прежнему правит Мореей, — ответил Стюрмир, отставляя пустой кубок, — он один из лучших полководцев басилевса Константина. Мы виделись с ним на Сицилии, где он вместе с ромеями разбил сарацинских пиратов. Херульв шлет тебе свой поклон и свои дары — ткани, ромейское вино, сарацинские клинки и многое другое.

— Пусть боги будут благосклонны к нему и его дому, — король фризов снова пригубил из золотого кубка, — ты ведь был и в иных местах, насколько я знаю. Как сейчас идут дела у мавров?

— Торговля в Кордобе шла не очень хорошо, — признался Стюрмир, — в землях халифа сейчас не спокойно. Альфонсо, конунг Астурии, вместе с Гийомом Аквитанским, отбил у сарацин земли аж до самого Дуэро. Многие города разорены, неспокойно и на море.

— Да, христиане наступают везде, — кивнул Бюртхнот, — и от этого немало страдает наша торговля — и не только с халифатом. Ты ведь был в Британии, когда мы вмешались в тамошнюю свару за титул бретвальды?

Стюрмир кивнул: чуть ли не сразу после возвращения из похода в Миклагард он ворвался в новую битву — на сей раз в Британии. Тогда там умер сильнейший из конунгов англов, король Мерсии, бретвальда Оффа и все остальные владыки тут же сцепились в жестокой схватке. Фризы, в союзе с Арнвальдом, королем Вихтвары — последнего языческого короля англосаксов, — захватили немало земель в восточной Британии. Тогда же Бюртхнот взял заложников у тамошних королей — сына короля Кента и дочь короля Сассекса, сделав этих властителей зависимыми от себя. С тех пор Фризия прочно закрепилась на обеих берегах Пролива, замкнув на себя здешние торговые потоки.

— С тех пор в Британии многое изменилось, — угрюмо