Хроники смутных дней - Карен Джиннейн

Ознакомительный фрагментпереплачивай! А ещё начался сезон яблок. И, пожалуй, немного листьев салата. – Она задумчиво уставилась в потолок: – Наверное, всё. И ещё, – она серьёзно посмотрела на Аву. – Иди по центральным улицам. Говорят, что люди исчезают в подворотнях.

Исчезновения стали происходить слишком часто. Это могло произойти в любой части Лондона, не важно, к какому классу общества ты принадлежал. Ава изо всех сил старалась не думать об исчезновениях, и казалось странным, что Виолетта сама заговорила об этом. Девочка недоумённо уставилась на экономку, и та нахмурилась.

– Совсем недавно исчезло ещё несколько людей. И недавно я видела того, кто вернулся. Он был не в себе, Ава. Его глаза. – Она натянуто улыбнулась: – Но жизнь продолжается. Не трястись же вечно, так что отправляйся. Просто будь бдительной.

Ава ободряюще улыбнулась экономке:

– Обещаю, что буду осторожной.

Она надела чепец, сняла с вешалки плащ и взяла корзинку. Наверное, Виолетта просто слишком чувствительная, а Лондон – это грубый, низменный город, полный опасностей.

Но это не важно. Каждый раз, когда Ава выходила из дома, она чувствовала тот же приступ восторга. Этот город никогда не перестанет удивлять, восхищать и шокировать. Ава сделала шаг наружу и набрала полные лёгкие дымного воздуха. Над городом безмолвно висел длинный хвост кометы.

В Лондоне кипела обычная будничная суета.

Глава 2

Джек

Донлон

Джеку начало казаться, что не стоило соглашаться на просьбу монахини доставить письмо. Но теперь уже ничего не поделаешь. Аккуратно сложенная записка жгла карман жилета, и мальчик хотел поскорее от неё избавиться. Он пытался представить выражение лица Хаммера, если бы тот узнал, куда направился Джек. Как наяву, он видел, как медленно поворачивается голова кузнеца, пока взгляд его чёрных глаз не упрётся в мальчишку. Джек почти ощутил запах опалённых волос огромного кузнеца – кончик его бороды всегда отдавал палёной шерстью – и тяжёлый запах пота под его кожаным фартуком.

Сердце мальчика забилось так быстро, словно огромный кузнец действительно возник у него за спиной. Хаммер Смит говорил мало, но окружающие прислушивались к каждому его слову, даже к тому, что он не произносил. Кузнец был суров, в целом справедлив, особенно по отношению к преданным подмастерьям, но мог и вспылить. Он, как и многие работяги, любил посидеть в таверне, и слухи о его нетерпимости к человеческой глупости проникли далеко за пределы Донлона. Маленьких детей пугали тем, что если они будут вести себя плохо, то к ним придёт Хаммер и заберёт с собой. Впрочем, в наши дни детей скорее пугают ведьмой ГринВитч, которая высасывает из человека время и отправляет в кошмарную бездну между жизнью и смертью.

Впрочем, будь то ведьма или кто-то другой, в Донлоне всегда найдётся чего бояться, криво усмехнулся своим мыслям Джек. Родителям есть из чего выбирать. Например, придёт Чёрный монах и унесёт тебя в мрачные подземелья громадного монастыря на берегу реки, где они творят чёрт знает что. Никто на самом деле не знал ничего об их тайных ритуалах, но, без сомнения, это мало походило на весёлую вечеринку. Или к тебе прилетят громадные вороны-убийцы Шепарда, а может, семь сестёр похитят тебя и продадут тому, кому зачем-то понадобился здоровый ребёнок. Да мало ли вариантов!

Сестра Беатрис сказала, что это поручение сестры Уайзтри, а ради неё Джек был согласен на всё что угодно. Она возглавляла приют для подкидышей и была женщиной с суровым лицом, добрым сердцем и сияющими глазами. Для мальчика она стала второй матерью, потому что он вырос в приюте, который был частью большого монастыря в Уайт-Сити. Бывало, что она надолго уезжала, но, будучи ребёнком, Джек не видел в этом ничего особенного – дети часто спокойно воспринимают странности взрослых. Он боготворил сестру Уайзтри, такую простую и понятную, и когда она была рядом, мир казался ласковым и близким. Она с теплотой относилась ко всем детям, но Джек воображал, что к нему она относится иначе, чем к другим. Как-то особенно нежно монахиня произносила его имя. После того как он покинул приют, никто в жизни не относился к нему с такой же заботой и лаской. Мальчик рано понял, что нужно держаться подальше от остальных людей, что открытое проявление чувств в этом мире считается слабостью. Стоит лишь поддаться им, и мир растерзает тебя, как стая голодных псов. Сестра Уайзтри была единственным человеком, которому Джек верил безоговорочно.

Когда сегодня, в свой выходной день, Джек пришёл в приют, он обнаружил, что её нет на месте. Однако сестра Беатрис задержала его:

– Джек, ты не мог бы оказать любезность сестре Уайзтри.

Мальчик внутренне сжался, но ответил:

– Конечно, сестра Беатрис.

Джек всегда был вежлив со всеми сёстрами, хотя в поведении помощницы сестры Уайзтри было нечто, что приводило его в бешенство. Он никогда не смотрел на сестёр в приюте своим тайным взором – это казалось ему таким же постыдным поступком, как чтение личных дневников членов семьи. Однако в её присутствии мальчик ощущал, как внутри него возникает мрачное, грубое и серое чувство. Впрочем, это не его дело, поэтому он просто держал ухо востро. У каждого есть что скрывать от окружающих.

Сестра Беатрис протянула ему запечатанный конверт:

– Она просила доставить это во Дворец времени.

Это же не всерьёз? Просить его отправиться в дом леди Монтегю?

– Не переживай, Джек. Это не для самой леди. – Сестру Беатрис, казалось, позабавила его робость. – Это для господина Руперта Буенавентура, учёного и механика, который работает над машинами. Чудесный человек. – Глаза её сверкнули, и Джек почувствовал, как внутри у него всё съёживается, и ему это не понравилось. С чего бы это сестре Уайзтри отправлять весточку кому-то, кто работает на леди Монтегю?

Всё же Хаммер был прав, когда запрещал всем своим подмастерьям иметь любые дела в этом месте.

Всем было известно, что кузнец лишился своего лучшего ученика, которому предложили службу у леди Монтегю, когда он помогал Хаммеру разносить заказы. Мальчишка ухватился за такую возможность и бросил учителя. С тех самых пор всем подмастерьям кузнеца было строжайше запрещено приближаться к Дворцу времени. Они по-прежнему выполняли заказы для леди: ковали и чинили ворота, а также корпуса старых времяловов, в то время как часовщики обслуживали хрупкие детали заводных механизмов внутри. Однако с тех пор во дворец ходил только сам Хаммер. Времяловы – это древние изящные механизмы, которые с незапамятных времён стояли во Дворце времени, и именно поэтому он получил своё название. Никто точно не знал, как и когда они были воздвигнуты, но механизмы выхватывали из воздуха