Альвари - Андрей Борисович Земляной

Ознакомительный фрагментэтаже, где собрался цвет столичного общества, было не протолкнуться от знаменитостей разных калибров, чиновников высшего уровня, и генералитета. Зал вмещавший почти полторы тысячи человек, был полон, и только у подножья трона была ограждена площадка, на которую сейчас были нацелены камеры всех десяти крупнейших компаний, транслировавших картинку во все уголки империи и всего Тысчемирья.

На площадке, сменяя друг друга, приглашённые гости поздравляли императора с элс ран, и оставляли дары, которые уносили служители дворца, или подносили нечто менее материальное, вроде поэмы, что сейчас декламировала звезда столичной поэзии Алида Тенсарро.

Звонкий голос поэтессы оттенялся негромким фоновым звучанием оркестра, сливаясь с ним в удивительное и похожее на песню произведение.

Гент, не торопился вливаться в толпу и, пройдя почти незамеченным по краю, подошёл к небольшому буфету межу входом в сад, и музыкальным салоном.

Архимагистр не был здесь уже почти пятьдесят лет, и ветреная столичная публика, конечно же успела его забыть, хотя лицо Гента встречалось на гобеленах и картинах дворца чаще чем на страницах учебников истории.

Тем не менее, настроение было превосходным, и даже многочисленная охрана дворца, которая обычно вызывала лёгкую досаду, сегодня радовала взгляд юными девичьими лицами.

— Лейра, перестань. — Приметная парочка, из мужчины, одетого в чёрный бизаро, и стройной миловидной красотки в белоснежном платье, остановилась неподалёку. Мужчина стал заботливо вытирать слёзы, катившиеся по лицу девушки размазывая макияж в нечто совершенно ужасное.

— Но как он мог! — Девушка, лицо которой Генту что-то напоминало, уже рыдала вовсю. — Он же обещал!

— Милая, обещать не значит жениться. — Мужчина терпеливо подтёр очередную тёмную дорожку на лице. — Я же тебе сто раз говорил. Высокородный альв, никогда не свяжет свою жизнь с певицей. Это просто невозможно. Барон Диайн — блестящий молодой человек с огромным наследством, и отличными перспективами. Да у него целая толпа потенциальных невест из лучших домов империи.

— Лейра?… — Гент задумчиво посмотрел на Раду.

— Лейра Горн. — Одними губами ответила девушка, имевшая кроме импланта подключённого к армейской так-сети ещё и великолепную память. — дом Синей Стали, Ветвь Белого Облака.

— Как же, помню. — Гент решительно встал. — Вы позволите? — Он чуть приподнял лицо девушки за подбородок и одним движением ладони убрал все следы катастрофы. Кожа лица расцвела красками юности, а глаза, словно стали светиться. Потом архимагистр скрыл все следы многочисленных издевательств над волосами, и они, мгновенно удлинившись почти на двадцать сантиметров, расплескались по плечам, живым золотом. Щёки окрасились нежным румянцем, а шея немного, совсем чуть-чуть удлинилась, придавая всему телу лёгкость и хрупкость. Заодно архимагистр укрепил мышцы и голосовые связки, и пустил вдоль позвоночника волну большого исцеления.

Певица, охнув от неожиданности, машинально выпрямилась и её большие глаза золотого цвета стали просто огромными.

— Чего-то не хватает… — Гент задумчиво пошевелил пальцами в воздухе, и мерцающие перламутром нити начали стекаться к его ладони, сплетаясь в сначала прозрачную, а потом всё боле и боле плотную фигуру, а в воздухе явно запахло озоном.

Когда он протянул руку к девушке, в ладони лежала бабочка, сплетённая из тончайших алмазных нитей. Гент укрепил украшение на плече, Лейры, и отойдя на шаг оценил работу.

— Отлично. — Теперь так. — Он внимательно посмотрел в глаза певицы. — Что вы собирались петь? Что-то смазливо — слезливое? К харму! «Последний легион» знаете?

Девушка всё ещё пребывавшая в шоке кивнула, а Гент перевёл взгляд на мужчину.

— Вы, я так понимаю её агент?

— Брат, мой лорд. — Мужчина, который никак не мог понять, с кем же его столкнула судьба, поклонился «в почтении и почитании». Магов в империи было немало, но такую силу он не то что не встречал, а даже не слышал о её существовании.

— Договоритесь с музыкантами. Там насколько я понимаю оркестр Первого Гвардейского? Они прекрасно знают эту песню. И вот ещё что. — Он снова посмотрел на девушку. — Вы же должны помнить своего деда генерала Горна?

— Конечно мой лорд. — Лейра кивнула. — Он ушёл буквально лет пять назад. Его награды и Меч Имени висят у нас на стене в парадной зале.

— Так вот. Спойте так, как пели бы ему. И я уверен, офицеры Первого Гвардейского будут счастливы, видеть вас у себя в гостях. И, если вам так уж не терпится замуж, среди них много достойных юношей.

— Спасибо, мой лорд. — Девушка присела в глубоком поклоне «почитания и смирения».

— Ну, ну, — Гент успокаивающе взмахнул рукой. — Это самое малое, что я мог сделать для внучки своего друга.

— Но у дедушки совсем не было друзей, кроме одного… ой. — Лейра побледнела и чуть покачнулась от мысли, которая внезапно пришла ей в голову.

— Но мы же никому об этом не скажем? — С улыбкой произнёс Гент, и вопросительно посмотрел на брата девушки.

— Можете быть уверены, мой лорд. — Мужчина неожиданно выпрямился, расправил плечи, и коротко по-армейски поклонился.

— Хорошо. — Гент улыбнулся в ответ, и вернулся к стойке, где уже исходила ароматным парком чашка с лайским рехо, заваренным как он и любил: с веточкой вайсы, и двумя ложками чёрного сахара.

— Спасибо Айра. — Архимагистр благодарно кивнул рыженькой, размешал сахар веточкой, сделал первый глоток и чуть прикрыл глаза от удовольствия.

— Скажите мой лорд… — Рада, знавшая Гента, уже почти восемь лет, могла себе позволить в их отношениях определённую близость.

— Почему я не спас генерала Горна? — Гент не глядя ни на кого продолжал прихлёбывать рехо. — Он устал Рада. Просто устал жить. Я мог бы сделать его моложе, мог просто вернуть его тело к состоянию двадцатилетнего, но я не властен над душой. А душа Пайла Горна устала жить. Причём ещё сотню лет назад. Может там, на небесных полях, пройдя купель богов, она вновь вернёт свою юность, и воплотится в нового человека. Но такое мне не под силу. Для альвари, как и для всех старых рас нормальная продолжительность жизни четыреста лет. Используя технологии частичного омоложения можно жить до пятисот — шестисот. И тут бы пройти полное омоложение, и жить ещё столько же, но даже те, кто имеет такую возможность, просто устают от жизни. Ещё как-то тянут те, кто заставляет себя жить благодаря стальной воле, и чтобы выполнить все свои обязательства, но когда все долги оплачены, хочется только сдохнуть.