Пушинка в урагане (Контуры нового мира). Часть 2 - Сергей Юрьевич Ежов

поднимался пять пар «Сорок». «Сороки» попарно заходили с разных сторон на «Аисты», и обстреливали конусы. В конце концов, у одного из конусов перебили трос, и он плавно опустился вниз. Пилоты «Сорок» немедленно прекратили атаки и направились на аэродром.

— Впечатляет. — заметил я — Пусть привезут сбитый конус, надо осмотреть результативность стрельбы.

Осмотр конуса показал, что он едва не порвался посредине, куда пришлось большинство попаданий.

— Ну что же, Николай Михайлович, Вы добились впечатляющего успеха. Сколько вы уже изготовили пулемётов?

— По дюжине каждого калибра.

— Где намереваетесь развернуть серийное производство?

— На Сестрорецком заводе уже готова оснастка, и готовится установочная партия.

— Это прекрасно. Дело уже к зиме, озаботьтесь, чтобы к весне все самолёты ВВФ были вооружены, и чтобы был запас хотя бы в пару сотен пулемётов.

— Будет исполнено, Ваше императорское величество.

— Иосиф Владимирович! — позвал я молчавшего до сих пор фельдмаршала — Хочу снова взвалить на Вас ответственное дело: необходимо разработать патроны под бездымный порох калибром шесть с половиной, девять, тринадцать и пятнадцать миллиметров. Помните, мы это обсуждали? После этого следует объявить открытый конкурс на оружие под эти патроны.

— Да, Пётр Николаевич, я помню и всей душой поддерживаю. Винтовка, ручной и станковый пулемёты винтовочного калибра, и крупнокалиберные пулемёты.

— Вот и прекрасно, Иосиф Владимирович, вот и договорились.

Баранову я вручил орден святого Владимира второй степени, а члены его группы получили денежные премии и памятные медали.

* * *

При посещении Адмиралтейских верфей, где шло переоборудование трофейного парохода в авианосец, и, убедившись, что проект составлен толково, больших косяков не замечено, я распорядился поставить рядом ещё два бывших трансатлантика, и переделывать по тому же проекту. Кораблики получались впечатляющих достоинств: длина по полётной палубе сто сорок метров, ширина двадцать метров, две паровые турбины и паровая машина. Котлы оставили прежние, только перевели их на нефтяное отопление. В результате, когда головной авианосец вывели на испытания, он выдал двадцать три узла скорости, вместо пятнадцати с хвостиком до переделки. При этом относительное потребление топлива снизилось почти на пятнадцать процентов. Инженеры были в восторге, и обещали увеличить скорость ещё больше, применив какие-то технические ухищрения, на что я одобрительно покивал, и увеличил финансирование.

* * *

Но вот подготовительные работы закончились, и авианосцы один за другим стали отходить от достроечной стенки верфи, выходить в залив, где начались испытания. Место на верфи заняли другие английские пароходы, которые предстояло переделать в авианосцы. На суше, тем временем, на специально построенном макете палубы авианосца, тренировались во взлёте и посадке морские лётчики. Для начала тренировали только взлёт с помощью паровой катапульты, а посадку, как более сложный элемент, на обычное лётное поле, представлявшее собой отмеченную белыми полотнищами площадку, оборудованную, к тому же, аэрофинишерами. Потом посадку стали тренировать и на деревянном макете. Летчиков специально свозили на верфь, чтобы они убедились, что никаких различий между палубами на макете и на реальном авианосце нет.

Затем начали тренироваться в пилотаже, и воздушном бое. Для начала, пока мы не начали проектировать и строить специализированные истребители и бомбардировщики, всех лётчиков обучали по единой программе. Каждый лётчик учился, и атаковать неприятеля, и защищаться от атак, продолжая выполнять боевую задачу. Теперь, с появлением боевых «Сорок» в подготовке пилотов начала проглядывать специализация. Это вполне естественно: сейчас имеются учебно-тренировочные самолёты, бомбардировщики, истребители и пассажирские машины, а скоро появятся транспортные, санитарные и бог знает какие ещё самолёты.

Разведка сообщала, что англичане занимались подготовкой к воздушной войне, но несколько однобоко: лётчиков учили только бомбометанию, а об истребительном направлении в авиации они ещё не знали, и даже не размышляли на эту тему. Ничего страшного, мы оповестим островитян об изменившихся обстоятельствах.

* * *

В разгар суеты подготовки к предстоящим боевым действиям, химики принесли мне большой моток синтетических нитей грязно-белого цвета.

— Что это, уважаемые товарищи?

— Новый материал, Ваше императорское величество. — поклонился Дмитрий Иванович Менделеев.

— Можно просто государь.

— Слушаюсь, государь. Задачу на синтез нового материала, пригодного для изготовления канатов, сетей и крепкой ткани, Вы поставили ещё в одна тысяча восемьсот восемьдесят первом году, вскоре после приезда из вояжа «Русские крылья в европейских столицах». Во исполнение Вашего поручения я сформировал группу из пяти высококлассных химиков и десяти лаборантов. Также были привлечены два инженера специализирующихся по котлам высокого давления, имеющих солидный опыт на Обуховском заводе. Позвольте их Вам представить.

— Да-да, очень рад знакомству!

Расселись у стола совещаний: я во главе, Менделеев по правую руку, остальные по ранжиру. Передо мной пять довольно молодых мужчин в парадных сюртуках и двое более солидных мужчины в мундирах со знаками различия по инженерному ведомству. Поворачиваюсь к тому, кто их представляет:

— Прошу Вас, Дмитрий Иванович, отрекомендуйте мне товарищей по нашему общему делу.

Менделеев величественно кивает, и начинает представлять:

— Начну с господ инженеров, ибо их заслуга в создании аппаратуры массовой промышленной выделки этого вещества просто колоссальна. Итак, Кузоватов Онуфрий Данилович, инженер Обуховского завода, инженер-консультант моторной лаборатории Императорского Инженерного училища.

Пожимаю жёсткую мозолистую руку инженера, а он, хотя он много старше и ростом выше меня, смотрит снизу вверх, с каким-то ребячьим восторгом.

— Весьма рад знакомству, Онуфрий Данилович, надеюсь, что отныне