Ганфайтер - Игорь Александрович Шенгальц

Отметить бы чем-то место моей комнаты? Вот только нечем — ни одного камешка под ногами не валялось, а о мелке можно было только мечтать.

Я шел долго, а вокруг ничего не менялось. И все же интуиция мне подсказывала, что я не хожу по кругу, а все же движусь пусть в неизвестном, но направлении. И когда внезапно я почувствовал легкий сквознячок, то ноги сами понесли меня вперед, где воздух был свежим и чистым.

Становилось все светлее. Прежнее освещение уже казалось мне сплошным мраком, но впереди светило солнце, и внезапно очень захотелось поскорее выбраться из этого угрюмого места.

Я не выдержал и побежал. Яркий прямоугольник выхода показался после очередного изгиба туннеля — теперь-то я не сомневался, что все это время шел по огромному спиральному ходу, спускаясь все ниже и ниже, пока, наконец, не добрался до конечной точки маршрута.

Не сомневаясь, я шагнул в проем, и на несколько секунд зажмурился — настолько ослепительно было вокруг, особенно после полумрака туннеля. А когда осторожно открыл глаза, то не поверил сам себе.

Я стоял на небольшой площадке на изрядной высоте — не ниже двадцатого, а то и тридцатого этажа, а передо мной, насколько хватало взора, почти до самого горизонта расстилалась бесконечная пустыня, разбавленные небольшими зелеными островками-оазисами. И лишь на самой границе видимости, сплошным массивом начинался уже совсем иной пейзаж: прерия с ярко-зеленой травой, плавно переходящая в густой лес, а чуть левее высились несколько холмов. Разглядеть что-то более детально на таком расстоянии я не мог.

Но одно я увидел — ни малейшего следа жизнедеятельности человека. Сплошная природа в ее первозданном виде. Ни городка, ни деревеньки, ни машин, ни дорог, и даже небо было голубым и чистым, без единого росчерка самолетного следа.

Было очень жарко, солнце нещадно пекло и слепило глаза. На мгновение захотелось даже вернуться обратно в прохладу туннеля, но делать этого, разумеется, я не стал.

Вид с площадки открывался шикарный. Вот только ни на один свой вопрос я так и не получил ответа. Где я нахожусь? Почему я здесь? И кто, собственно, я такой?

Обернувшись, я совершенно не удивился, обнаружив, что каменная стена за моей спиной — это скала, уходящая высоко вверх и отвесно вниз. Я же всего лишь находился на одном из ее боковых выходов.

Одинокая черная скала посреди пустыни.

Узкая площадка, клином выпирающая вперед, могла дать лишь частичную возможность оценить местные масштабы, но и этого хватило, чтобы прочувствовать ее размеры.

Оставалось понять, как спуститься вниз и при этом остаться в живых.

Но в следующее мгновение у меня появилась иная, более насущная проблема.

Глава 2

— Кар-р-р! — резкий, пронзительный крик раздался прямо у меня над головой.

На рефлексах, инстинктивно отпрыгнул в сторону, и тут же на то место, где я только что находился, с неба упала большая черная птица. Скорость ее полета была столь велика, что остановиться она уже не успела, и рухнула всем телом на камни, умудрившись даже высечь клювом искры.

Нужно спрятаться в туннеле — первая мысль, мелькнувшая у меня, казалась самой правильной. Вот только когда я повернулся лицом к проходу в скале, оказалось, что его больше нет. Проход закрылся, и когда именно это произошло, я не заметил.

Дьявол и его приспешники! Что же делать?

Птица, тем временем, пришла в себя от удара и начала расправлять крылья. Мне сразу бросились в глаза ее когти — размером с клинок охотничьего ножа, и опасный клюв, уже показавший свою прочность, и размах крыльев метров в пять — больше чем у кондора. А ее маленькие глазки-бусинки глядели на меня с неожиданной злобой, словно я только что разорил ее гнездо и приготовил на завтрак яичницу из всех ее нерожденных птенцов.

Нельзя дать ей взлететь! В воздухе она обретет преимущество, и кто знает, как сложится наша дальнейшая битва — а то, что в покое птица меня не оставит, было понятно. Чем только я успел ее так рассердить?..

Не давая себе задуматься и вновь доверившись инстинктам, я прыгнул на птицу, увернулся от резкого удара клювом и, обхватив ее толстую шею руками, одним движением заскочил ей на спину.

На какое-то мгновение все вокруг замерло: я был доволен собственной сноровкой, а птица глубоко шокирована моей наглостью. Ее тело оказалось на удивление теплым, а перья –мягкими и приятными на ощупь. Вот только пахло от нее ужасно — чем-то тухлым и мерзким.

В следующую секунду птица сделала шаг с края площадки, камнем рухнув прямо в пропасть.

Все завертелось с такой скоростью, что мне оставалось лишь продолжать цепляться за шею черной птицы и надеяться на то, что я удержусь… потому что иначе — короткий полет и быстрая смерть.

В последний момент, когда казалось, что мы непременно разобьемся, птица расправила крылья и стремительно понеслась параллельно земле, ловя восходящие потоки.

Э-нет, так не пойдет! Вновь наверх я не желаю!

Прыгать было опасно. Высота уже опять была приличная, да и скорость птица развила значительную — лучше не рисковать. Все, на что у меня хватило ума, это закрыть левой рукой один глаз птице, правой же я все еще судорожно цеплялся за ее шею.

Птица тревожно заклекотала и резко свернула влево, видно пытаясь определить причину помехи. Я убрал руку, птица полетела прямо, я опять закрыл ей глаз — и мы вновь свернули влево, тем самым развернувшись на сто восемьдесят градусов и опять устремившись к скале, от которой слегка отдалились.

— Кар-р-р! — возмутилась птица.

— Не каркай, самому тошно! — крикнул я в ответ, представив себе, как мы выглядим со стороны: голый человек верхом на гигантской черной птице.

Между тем, птице окончательно надоел наездник, и она лихо повернулась в воздухе, идеально совершив классическую фигуру пилотажа — бочку.

Я все же не удержался, пальцы соскользнули с гладких перьев, но все еще сжимались и разжимались, судорожно пытаясь схватиться за воздух, а я уже летел вниз, успев только открыть рот для последнего предсмертного вскрика. И в этот же момент шмякнулся со всего маха об землю, да так, что дух вышибло.

Благо, что-то слегка смягчило удар. Тряпье какое-то… хотя, откуда тут тряпье? Но, наверное, это меня и спасло.

Голова слегка кружилась, но я нашел в себе