Vita Damnata - Л. Гаатвин

Роман стоял рядом с хирургическим столом. На блестящей металлической столешнице лежало тело блондина. Его серые глаза были широко распахнуты, а рот застыл в немом крике. Его подельник, Лёха, покоился на полу, со скрещенными на груди руками, словно решил вздремнуть, коротая время в ожидании своей очереди на стол.

Роман разложил на металлической тележке хирургические пилы и ножи.

— Достань пакеты. — буднично просипел бессмертный хирург, натягивая медицинский зеленый костюм из нетканого материала. Я помню времена, когда Роман еще носил белые хлопковые халаты и смешную шапочку с красным крестом на голове. Сейчас же он больше походил на космонавта в индивидуальном герметичном снаряжении. Резинка на капюшоне зеленого комбинезона впивалась в лоб и щёки Романа, делая его лицо еще более вытянутым.

Я открыла нижнюю полку медицинского стеклянного шкафа и потянула на себя сверток черных пластиковых мешков.

— Убери одежду с тела номер один. — приказал Роман.

Я стянула с тележки острые хромовые ножницы и за секунду сделала Сергея нагим. Лохмотья я положила в пакет, взяла мобильный телефон взяла в руки, взглянув на экран. Попробовала включить гаджет, но графический пароль встал на моем пути. Единственное, что я смогла узнать — это то, что Сергею кто-то отчаянно названивал в последние полтора часа. Я отключила телефон и разбила его о свое колено.

Признаюсь, несмотря на то, что я была свидетелем всего технологического прорыва человечества, я не особо жаловала гаджеты. С кем необходимо, я связывалась по старой доброй проводной связи, запатентованной мистером Беллом. Да и в моей записной книге было бы не так уж много контактов.

Бумажник Сергея из плотной черной кожи. Банкноты я спрятала железную тумбочку. Банковские карты, визитки и бумажки исписанные неровным почерком полетели в пластиковый пакет с разрезанной одеждой. Черная бумажная карточка, на которой красовались красные песочные часы, привлекла моё внимание. Этот символ мне был знаком, только откуда я его знала?

Фантасты пишут о вампирах, как о сверх — существах, способных в мельчайших подробностях помнить всю свою жизнь. К сожалению, это не так. Память, у таких как я, работает так же, как и у простых людей. Воспоминания блекнут с каждым днем, а лица стираются из памяти. Что со мной было позавчера? Надо напрячься и восстановить в голове ту ночь. Что я делала десять лет назад? Я пожму плечами и замотаю головой. Даже если меня попросят описать, как выглядел судья, что велел казнить меня двести пятьдесят лет назад, я не отвечу. Я просто не вспомню его лицо. Хотя, есть небольшой шанс восстановить и структурировать воспоминания. Бессмертные не видят сны. Никаких монстров, полетов над Землей, зацикленных ситуаций из которых единственный выход — это проснуться. Когда мы пережидаем день, в своих укромных местах, до которых не дотянутся лучи солнца, мы переживаем события прошлого. В мельчайших подробностях — звуки, цвета, запахи, ощущения. И если этот судья явиться ко мне во сне, тогда я снова почувствую кожей коленей холодный каменный пол и духоту свечного освещения, снова переживу, но уже в своей голове, тот самый вечер, когда судья вынес мне приговор за колдовство и велел казнить. На закате, я очнусь ото сна и явственно увижу перед собой его лицо. Вспомню его глаза, его одеяние, его голос, смердящий запах гнилых зубов. Но со временем и этот живой образ снова исчезнет, померкнет.

Я показала карточку с красными песочными часами Роману. Тот мотнул головой, этот символ ему ни о чем не говорил. Я отложила черный картонный прямоугольник в медицинскую тумбу к банкнотам, пообещав себе вспомнить, где я видела эти красные песочные часы. Я срезала пряжку с ремня. Медный орёл расправил крылья в моих пальцах. Я смотрела на бляху и думала куда бы её выбросить, ведь в домну крематория сейчас нельзя класть металл.

— Стала собирать сувениры? — Роман перевел взгляд с черной карточки на мою ладонь с пряжкой в виде птицы.

Я мотнула головой и убрала металлического орла в задний карман юбки.

— Я знаю правила, мы же их с тобой и придумали. Никаких сувениров.

— Угу. — промычал Роман и взял в руки медицинскую пилу. — А еще наши правила когда-то предписывали осторожность и не более одной жертвы за месяц.

Я тяжело вздохнула и развела руками.

Роман хмыкнул и принялся за работу. Я отвернулась и стала рассматривать лекарства в медицинском шкафу.

— Слушай, а чем можно опоить человека, чтобы он потерял власть над своим телом? — мне пришлось повысить голос, чтобы Роман меня услышал за визгом пилы и чавкающими звуками плоти.

— Тебе — то это зачем? — спросил Роман, не отвлекаясь от тела.

— Да этот блондинчик что-то подсыпал мне в напиток… Или бармен. Я не могла контролировать свое тело, пока “зверь” не занял место, почуяв кровь тела номер один, как ты выразился.

“Зверем” мы с Романом называли сидевшее в нас проклятие. То что даровало нам бессмертную жизнь, а взамен требовало крови и всегда брало контроль над сознанием в случае смертельной опасности.

Роман выключил пилу и взглянул на то, что осталось от Сергея:

— Насильник что ли? Я смотрел один криминальный сериал, где девушек на курорте опаивали отравленными алкогольными напитками и делали с ними ужасные вещи. На утро девушки плохо помнили, что с ними произошло.

— Видимо, тот сериал был снят по реальным событиям. — я пожала плечами, всё так же стоя к Роману спиной.

Я не люблю смотреть на изуродованную плоть, меня воротит от увечий и вида частей тел. Я всегда охочусь аккуратно, маленький укус и всё. Я не леди Батори, кровавые ванны мне чужды. Если бы не инстинкт, не “зверь” внутри меня, я бы поужинала той милой девушкой, невестой. Дождалась бы когда она осталась одна, у входа в квартиру или когда она легла спать в свою постель. Чуть придушила бы, чтобы она потеряла сознание, и спокойно приступила бы к трапезе. До конца бы я её не испила. Оставила бы немного крови, чтобы сердце жертвы остановилось само, после моего ухода. Место укуса смазала бы своей кровью, рваная рана бы затянулась, не осталось бы и следа моих зубов на коже. Я отточила эту тактику охоты до совершенства. Всего несколько минут, без боли и страданий для жертвы, без последствий для меня.

— Так что он мог мне подсыпать? — Я снова обратилась к Роману.

— Первое, что приходит на ум —