Оракул с Уолл-стрит 5 - Алим Онербекович Тыналин

class="p1">Я мягко перекатился к краю кровати и достал из-под подушки кольт.38. Мартинс открыл глаза, услышав посторонние звуки. Вопросительно поднял бровь. Я указал на дверь и приложил палец к губам.

Мартинс бесшумно поднялся с кресла. Десять лет военной службы не прошли даром. Он извлек автоматический пистолет и занял позицию у стены рядом с дверью.

Звуки прекратились. Теперь последовала пауза, наш незваный гость проверял, все ли спокойно в номере. Затем медленно, очень медленно, щелкнул замок.

Я переместился к окну.

Дверь открылась на дюйм, на два. Тонкая полоска света из коридора прорезала темноту номера. Силуэт, затем второй. Двое мужчин в темной одежде. Один высокий, второй приземистый.

Высокий сделал знак партнеру остаться у двери. Сам начал красться к кровати.

Приземистый остался в дверном проеме, прикрывая отступление. Профессионалы.

Высокий подошел к кровати, поднял руку. В этот момент я включил настольную лампу.

— Добрый вечер, джентльмены. Не очень вежливо врываться без стука.

Он обернулся. Лицо скрывала черная маска, но глаза выражали удивление. Не панику, а удивление. Твердый орешек.

— Мистер Харвей из Филадельфии, — произнес он с легким итальянским акцентом. — Простите вторжение. У нас к вам неотложное дело.

— В половине третьего ночи? Настолько неотложное дело?

Мартинс бесшумно переместился за спину второго визитера. Приземистый почувствовал движение, начал поворачиваться. Поздно.

— Опустите оружие, — негромко сказал Мартинс, уперев дуло автоматического пистолета ему в затылок. — Медленно и аккуратно.

Высокий посмотрел на напарника, оценил ситуацию. Нож упал на ковер. Руки поднялись вверх.

— Очень неглупо, — кивнул я. — О’Мэлли!

Почти сразу же дверь между номерами открылась. О’Мэлли вошел с кольтом наготове, быстро оценил обстановку.

— Всех осмотреть. Проверить коридор.

О’Мэлли обыскал высокого, изъял нож и маленький пистолет. Мартинс забрал у приземистого револьвер и кастет.

— Коридор чист, — доложил О’Мэлли, заглянув наружу. — Но лучше поторопиться.

Я подошел к высокому поближе.

— Теперь объяснения. Кто вас послал? Зачем?

Молчание.

— Марранцано? Или все-таки Массерия?

Едва заметное движение глаз выдало высокого. Значит, Марранцано. Решил устранить надоедливого финансиста еще до завтрашнего голосования.

— Понятно. — Я обратился к О’Мэлли: — Что с ними делать? Полиция исключена.

— Можем заткнуть рты и связать, — предложил Мартинс. — Пусть полежат до утра.

— Неплохая идея, но у меня другая, — я посмотрел на высокого убийцу. — Передайте дону Марранцано, что Роберт Харвей оказался не таким беспомощным, как ожидалось. И добавьте, если он хочет поговорить, пусть назначит встречу в цивилизованном месте и в цивилизованное время.

Высокий наконец заговорил:

— Он не ожидал помех.

— Жизнь полна сюрпризов. Впредь дон не должен недооценивать филадельфийских бизнесменов. Идите.

— Просто так? — удивился приземистый.

— Дон поймет послание, — кивнул я. — Этого достаточно.

Они направились к двери. В дверном проеме высокий обернулся:

— Завтра будет интересный день, мистер Харвей.

— Несомненно.

После их ухода О’Мэлли запер дверь и поставил кресло под ручку.

— Босс, почему вы их отпустили? Могли выяснить больше.

— Патрик, иногда послание важнее информации. Марранцано узнал, что я не обычный торговец. Теперь он знает, что у меня есть охрана. Это заставит его пересмотреть отношение.

— А если он решит попробовать снова?

— Во второй раз это будет война, а не тайное убийство. Марранцано не дурак, открытая война на территории Атлантик-Сити невыгодна никому.

Мартинс проверил замок и осмотрел дверь.

— Профессиональная работа. Вскрыли, не повредив механизм.

— Завтра переедем в другой номер, — решил я. — А пока дежурим до рассвета.

Оставшуюся часть ночи мы провели без сна. О’Мэлли устроился у окна, следил за подходами к отелю. Мартинс дежурил в кресле у двери. Я занялся планированием завтрашнего дня.

В шесть утра я заказал кофе в номер. Молодой официант зашел с подносом, не выказав никакого удивления по поводу бодрствующих постояльцев.

Пока мы пили кофе, О’Мэлли заметил:

— Странно, что выбрали именно ночь перед решающим днем.

— Не странно, а логично, — возразил я. — Если сегодня голосование пройдет без меня, финансовые новации не получат поддержки. Лично Марранцано против модернизации, но понимает, что большинство боссов заинтересованы в легализации денег.

— Значит, решил упростить себе задачу, убрав главного пропагандиста нового порядка.

— Именно. Но он просчитался. Теперь знает, что я не просто теоретик с Уолл-стрит, а человек, готовый к практическим действиям.

— Это изменит расстановку сил на конференции? — спросил Мартинс.

— Надеюсь, Марранцано поймет, что я никуда не исчезну после конференции. Мне предстоит воплощать планы в жизнь. А значит, лучше иметь меня союзником, чем врагом.

В семь утра я принял душ, стараясь не трогать маскировку и оделся. Седина на висках и морщины вокруг глаз остались. В зеркале на меня смотрел солидный филадельфийский бизнесмен средних лет, переживший бессонную ночь.

— Пора завтракать, джентльмены, — сказал я, поправляя галстук. — Великие решения принимаются на сытый желудок.

К половине восьмого мы спустились в ресторан отеля. У стойки дежурным администратором был тот самый молодой человек, который накануне доставил приглашение от Нитти.

— Доброе утро, мистер Харвей, — поприветствовал он. — Хорошо спали?

— Превосходно. Тишина и покой, именно то, что нужно после трудного дня.

Его глаза слегка сузились, но выражение лица не изменилось. Значит, о ночном инциденте уже знают. Информация в криминальном мире распространяется быстрее телеграфных сводок.

За завтраком я обдумывал события предстоящего дня. Конференция в Атлантик-Сити продлится еще пару дней, и сегодня должны принять решения о создании Национального преступного синдиката. Марранцано по-прежнему против объединения с неитальянскими группировками, но его позиция ослабла после демонстративного ухода вчера.

Самым важным будет голосование о разделении территорий между семейными кланами и создании национального совета И, конечно, выборы «капо ди капи», босса всех боссов. Три кандидата: Массерия, Марранцано и Капоне.

— Босс, — тихо сказал О’Мэлли, — человек Массерии направляется к нашему столику.

Я поднял взгляд. Молодой итальянец в безупречном костюме приближался к нам. Джентльмен из ближнего окружения Массерии, я его видел накануне.

— Мистер Харвей, — произнес он, слегка поклонившись, — дон Массерия просил передать, что очень сожалеет о… беспокойстве прошлой ночью. И просит вас не делать поспешных выводов о мотивах некоторых участников конференции.

— Передайте дону Массерия, что филадельфийские бизнесмены привыкли к различным формам деловой конкуренции. Ночные визиты мы воспринимаем как одну из них.

Посланец кивнул и удалился. Значит, Массерия дистанцируется от действий Марранцано. Умно. Открытая поддержка попытки убийства могла