Хлад 4 - Алекс Каменев

Техно-магические латы слишком сложный механизм. Электроника совмещена с энергетическими кристаллами-накопителями, в некоторые элементы и вовсе интегрированы артефакты, автоматически разворачивающие нужные заклинания от атакующих до защитных. Слишком много потенциальных мест, куда можно внедрить вредоносное ПО.

Как ни странно, магическая составляющая в этом отношении выглядела более предсказуемой и открытой для проверки. Достаточно посмотреть структуру чар, чтобы понять, как они будут работать. Чего нельзя сказать о программном коде. Технические элементы являлись самыми уязвимыми в броне для внешнего вмешательства.

— Я все сделаю, — еще раз подтвердила Даниэла.

С моей стороны последовал неспешный кивок, взгляд еще раз скользнул по разгружаемым грузовикам, я сказал:

— Ладно, командуй здесь, я спущусь вниз, хочу проведать наших яйцеголовых приятелей.

Оставив девушку наверху, я направился в главное здание. Оттуда через стеклянные двери прошел в просторный холл научно-исследовательского комплекса и дальше к лифтам на минус третий уровень, где располагались главные биолаборатории.

Центральные зал встретил меня изобилием света и уже привычной суетой. Количество стеклянных стендов-колб за последние недели выросло с двух до двух десятков. Все стояли у стены напротив друг друга ровной шеренгой. По полу змеились многочисленные кабели. На отдельной подставке покоились каменные скрижали-артефакты — продукт деятельности клана Фламбергов, непревзойденных умельцев, сумевших объединить два таких разнонаправленных начала, как жизнь и смерть.

Стоило переступить порог, как навстречу метнулись две фигуры в белых халатах: сухощавый и подтянутый Аристарх Юрьевич Глебов — бывший старший научный сотрудник Пулковского института прикладной физики и профессор кафедры, и пузатенький Лоренцо Пацио — итальянский ученый-биохимик, работавший в комплексе еще до нашего появления.

— Ваша светлость.

— Милорд.

Вразнобой, но вместе с тем дружно приветствовали меня ученые, возглавляющие проект. Быстро переглянулись и одновременно продолжили:

— Все готово.

— Мы на исходной позиции.

Я помедлил, обвел взглядом зал главной лаборатории и кивнул:

— Начинайте.

Глава 2

2.

Южно-Американский континент

Район бассейна реки Амазонка.

Научно-исследовательский комплекс. 10:55

Человеческий мозг очень сложная штука, а сознание еще более сложное явление, до сих пор не разгаданное всеми учеными мира. Можно отследить биохимические реакции при мыслительных процессах, зафиксировать прохождение нейронов между мозговыми клетками в период активности, но понять, что из себя представляет разум просто так не получится.

Потому что сознание любого индивидуума это не только набор биохимических реакций, но и нечто гораздо большее, что формирует личность с ее индивидуальными особенностями, памятью и опытом, присущими каждому разумному отдельно, отличное от остальных.

Это сложно. Хотя на первый взгляд кажется простым. Так же думали маги в старину, когда пытались воссоздать человеческое существо по своему образу и подобию. Началось все в эпоху средневековья, в период расцвета магии и естественных наук, когда зарождалась первая алхимия, ставшая впоследствии праматерью всех современных наук, и продолжалось довольно долгое время. Пока наконец даже до самых упертых не дошло, что создать искусственным путем полноценного человека невозможно.

Но ничто не проходит даром, не все неудачные попытки завели в тупик, некоторые дали дорогу такому интересному направлению, как големостроение и выращивание кадавров, ставших самым близким, что можно более или менее назвать человеком.

Века спустя, когда была открыта ДНК, генетический код и другие современные штуки, позволившие клонировать первые живые клетки и даже создать на их основе образцы созданных в пробирке животных, снова заговорили о давней мечте всех средневековых алхимиков — создании человека искусственного.

Однако, выслушав мнение экспертов и прочитав многочисленные доклады на эту тему, патриархи наложили негласный запрет на подобного рода изыскания. Испугались последствий, и потенциального влияния в будущем, когда вмешательство в развитие генетического кода могло привести к вырождению одаренных.

Это забавно, ведь именно это происходило на протяжении последних столетий, пока маги с каждым последующим поколением становились слабей, и все больше полагались на техно-магические устройства, лишая себя привычных способностей. Однако этого предпочитали не замечать, а точнее делать вид, что все идет по плану. Но привычный порядок вещей рушился, несмотря на попытки закрыть глаза на происходящее.

Мятеж Проклятых был первой ласточкой назревших изменений, но кланы этого не поняли и продолжали гнуть свою линию, все дальше уводя развитие мира на техно-магический путь с упором в технологическую зависимость. В этом была их глобальная ошибка, которую никто не желал замечать.

Впрочем, все это дело недавнего прошлого и отдаленного будущего. Сейчас важна сложность человеческого сознания и разума.

— Это они? — я кивнул на открытые ящики, внутри на мягкой подкладке лежали ментальные артефакты, и задал вопрос: — Вы уверены, что эти штуки сработают как надо, учитывая различие в строение мозга ваших подопечных и обычных кадавров?

— Да, это они, — подтвердил Глебов, отвлекаясь от стенда со стеклянными емкостями. Несколько минут назад внутрь поместили зародыши, из которых вскоре должны вырасти големы.

Мне уже приходилось наблюдать подобный процесс, пусть и через монитор комп-терминала, но сейчас больше волновали не физические оболочки искусственных созданий, а наполненность их разумов.

Профессор ответил и замолк, пропустив мимо ушей вторую половину вопроса. Приближение самого великого эксперимента в его карьере сделало ученого рассеянным. Пришлось напомнить, что я не являюсь его подчиненным, и что от меня так просто не отмахнуться.

На долю секунды я обратился внутрь себя, и Хлад послушно откликнулся на призыв. Этого хватило с лихвой. Превосходство существа, стоящего на другой ступени эволюционного развития, заполонило сознание. Меня будто накрыло волной, появилась холодная сосредоточенность, разум очистился, эмоции схлынули. Лицо разительным образом изменилось, став отражением стихиальных сил с другой стороны, откуда просачивалась мощь, из которой черпали энергию одаренные всего мира.

Эта сила была чуждой всему живому, в ней не было ничего человеческого. Всего на долю мгновения я изменился, но этого хватило, чтобы ощутить это даже обычному человеку.

Глебов вздрогнул.

— Знай свое место, ученый, — тяжело роняя слова тихо произнес я.

Собеседника будто придавило невидимой плитой.

— Да, конечно, вы правы, я прошу прощения — залепетал ученый, ошеломленный изменениями, произошедшими со стоящим рядом человеком.

И человеком ли⁈

Только что это был обычный парень, со слегка властными манерами, не слишком отличающийся от других представителей человеческого рода, обладающих деньгами и властью. В следующий миг на его месте появилось нечто другое, нечто ужасающее, не похоже ни на что с чем приходилось сталкиваться раньше бывшему старшему научному сотруднику Пулковского института прикладной физики, и он обомлел.

— Я приношу свои искренние извинения, ваша светлость, — забормотал Глебов, глядя на меня с нескрываемой опаской. Выглядел ученый пришибленным.

Наваждение